Глава 11
На запястье архимага вспыхнула синим огнем татуировка, точно таким же огнем загорелся десяток толстых щупалец, пробравшихся в комнату через окно и пытающихся дотянуться до древнего эльфа.
«Примитив, — подумал Келеэль, скатываясь с кровати, — такой примитив, что прямо-таки кричит о ловушке. Но о какой?»
Пламя наконец-то доделало свою работу и угасло, оставив от ветвей, норовивших оторваться от дерева и раздавить волшебника, лишь горстку пепла. Будь на месте зачарованной древесины простая сталь, она бы испарилась в магическом огне раньше, чем волшебник успел бы моргнуть.
— Ну и что дальше? — задал сам себе вопрос только что проснувшийся чародей, одновременно бросая за окно сканирующее заклятие. — Никого нет? Странно.
Прилетевший в ответ хоровод листьев, которые могли бы разрезать даже не слишком прочное железо, доказал, что в саду академии, прямо под окнами архимага, кто-то все-таки есть. И этот кто-то — другой архимаг, да к тому же в совершенстве знает друидизм, но не знает историю. Иначе почему одно из сильнейших заклинаний поиска не нашло ничего, кроме разнообразных форм растительной жизни, а эльфа, который внес в современные учебники по магии немало знаний, пытаются уничтожить заклятием, разработанным им же самим?
— А я ведь тоже жрец природы, — сказал неизвестно кому Келеэль, вытрясая из волос застрявшую там листву, — да еще к тому же и маг жизни! Бить меня «последним танцем осеннего леса», это ж надо додуматься! Интересно, какое дерево в саду загубил этот недоумок? Судя по листьям, яблоню, но откуда она там? Вечером, во всяком случае, плодовых внизу точно не было, неужели с собой приволок?
Сотни вращающихся семян клена влетели с потоком воздуха через окно и наполнили покои архимага. И там, где они касались дерева, мгновенно начинали прорастать какие-то растения, стремительно обзаводящиеся клыками и плюющиеся кислотой.
— Этой бы силой да какую-нибудь армию останавливать, — устало вздохнул чародей, чья защита уже начала поддаваться под натиском магически созданных существ, что было ясно видно по тускнеющей татуировке. Ладно, теперь мой черед. Ну-ка, кто там у нас такой резвый внизу на травке развалился? Как тебе понравится, если она тебя сожрет?
В одно мгновение лужайка стала хищной, а удлинившиеся и заострившиеся стебли травы покрылись льдом и осыпались.
Растительные монстры попытались слиться в одно существо, и им это даже удалось, но вот что делать дальше, получившаяся тварь не могла себе даже представить, потому что Келеэль ментальным импульсом выжег то подобие магической нервной системы, которое у нее имелось, и теперь это был не оживший кошмар вегетарианца, а просто кустик. Размером с двух троллей и ужасно ядовитый.
Заледеневшие остатки хищной травы внизу вспыхнули очень ярким и очень жарким пламенем — это вступил в дело второй слой, скрытый в заклинании Келеэля. Сейчас стремительно перегнивающие растения выделяли просто-таки неимоверное количество горючих газов с температурой возгорания ниже, чем у окружающего их воздуха. Одновременно с этим прах, оставшийся от первой попытки нападения, сжался в сферу, которая полетела прямо в грудь архимага и была рассеяна мгновенно рассыпавшейся костяной пуговицей, выточенной опытнейшим некромантом из собственной кости.
— Зараза! Опять придется фалангу отрезать, а потом новую отращивать! Пора пускать в дело лучшие чары, — решил волшебник, и тотчас же сквозь поры кожи на его левой руке рванулись тысячи алых струек, которые были намного тоньше волоса. Они легко пробили почву на полтора десятка метров в глубину, но там и остановились. Напавший на Келеэля архимаг отбросил большую часть маскировочных чар, стремительно удаляясь куда-то в глубины земли, и останавливаться, кажется, не собирался.
— Не буду преследовать, — решил пятитысячелетний эльф, — геомантия никогда не была моим любимым направлением искусства, а если этот нападавший приготовил там ловушку, а я бы на его месте обязательно приготовил, то попасться в нее будет глупо. Интересно, кто это был? Наверное, кто-то из молодых, не старше тысячи, иначе не смылся бы так скоро. Гм… неужели моя деятельность задела кого-то из коллег настолько, что он решился на открытое противодействие? Да я вроде бы не делал в последнее время ничего такого слишком уж предосудительного, хотя… Ну не считать же воспитательную работу с двумя десятками магов великим грехом? На моей репутации и не такие пятна оставались незамеченными… Так, а кто из них может пожаловаться какому-нибудь архимагу? Не многие… вот разве что старший друид! Он, кажется, был учеником Акраэля? Гм… ходят слухи о нездоровых пристрастиях этого ублюдка: неужели бывший любовник был ему так дорог, что за его позор стоит драться со мной? Или не бывший? Фу… мерзость! Ничего. Узнаю. Если он, то точно убью, давно хочется избавить лес от подобной пакости, а тут и повод появился.
— Мудрейший! Мудрейший! — забарабанил кто-то под дверью. — Вы живы?!
— О! А вот и свидетели! — пробурчал архимаг. — Так, теперь поднять скандал и учинить расследование. Оно, конечно, ничего не даст, но это неважно. Важно, что нападение на меня будет задокументировано и я получу право на ответный ход.
— Мудрейший! Вы живы?! — провопил стучавший в дверь эльф после того, как Келеэль ее распахнул.
Архимагу очень хотелось сказать: «Нет!» — и пугнуть паникера каким-нибудь заклятием из арсенала некромантии, но он сдержал себя. Сначала дело. Развлечения — потом.
«Ну и что мне теперь прикажете делать? — раздраженно подумал он, после того как суматоха улеглась, а все те, кто набился в его комнату, были выпровожены восвояси. — До утра времени много, но не настолько, чтобы снова ложиться спать. Посмотреть, что ли, что за эти дни произошло там, в пустыне?»
— Приветствую вас, славные жители города, — вещал нарядно одетый герольд на главной площади. — Сегодня мы собрались здесь по знаменательному поводу! Наша страна неуклонно крепнет, а наш король, да будут долгими его годы, заботится о ее процветании!
Славные жители смотрели на глашатая как на полного идиота. Ну а кем еще надо быть, чтобы вырядиться с ног до головы в черный с темно-синим бархат. В пустыне. Днем. В полдень. Да он и сам, судя по стекающим по его лицу каплям пота, с такой оценкой согласился бы. Но, увы и ах, градоначальник, находящийся на балкончике своего дворца, вряд ли одобрил бы отсутствие на подчиненном униформы. А то, что эту униформу придумали в столице, расположенной у самых гор, где и снег зимой иногда бывает, его, похоже, нисколько не волновало.
