Человек-осьминог — господин псевдо-Розенталь — встретил его у края платформы. Обвил щупальцами, стиснул, поднял в воздух. Отнял топор, как у мальчишки, и отшвырнул, не глядя.
— Отпусти… — прохрипел Скворцов. — Отпусти девушку, Самуил Аркадьевич! Она не знает ничего… Меня… меня допроси! Я знаю много, очень много!
Человек-осьминог смотрел на него снизу вверх, и в глазах его стояло уныние. Бесконечная тоска существа, обреченного на многолетнюю пытку.
«Ошибаешься, Андрюша, — раздался в голове егеря суховатый старческий говорок. — Она знает достаточно. Волонтер Кристо многое ей выболтал: степень обеспеченности, пути поставок, планы по расширению миссии на Сирене, деятельность ЮГ на других планетах. И это замечательно, Андрей, потому что нам не выкурить труса из сейфа».
— Отпусти девчонку! — повторил Скворцов. — Я знаю больше! Зачем забирать у нее жизнь?
«Ни к чему… — ответствовал телепат. — И тебе она ни к чему, Андрюша. Пожелай только, и у тебя появится сколько угодно Ремин Марвелл. Их можно будет улучшать: делать красивее, сексуальнее, послушнее…»
— Так же, как вы улучшили Ветерка?! — воскликнул егерь. — Как улучшили тебя, мой старый друг?! Оставь ее в покое! Возьми меня и улучшай сколько влезет!
«Так и случится, — отозвался псевдо-Розенталь. — Я слишком устал, мне нужна смена. Когда-то я заменил биолога с „Левкоя“. Он был очень дряхл. Риф не умел создавать качественные модификации, хотя был способен на многое. Ведь это он спас биосферу Сирены, когда Карлик выпил океаны. Фотодиссоциация, понимаешь? Кислород насытил атмосферу, а водород пошел на топливо для биореакторов Рифа. Это он приспособил себя и своих бесчисленных симбионтов к условиям на суше. Ему не хватало лишь интеллекта, способного на научное систематическое мышление. День, когда на Сирену сел „Левкой“ с грузом стимулятора и с пассажиром-биологом на борту, открыл для Рифа новую эру в усовершенствовании Сирены. Теперь Риф нуждается в тебе, в твоем подготовленном интеллекте!»
— Хорошо-хорошо, — перебил его Скворцов. — Я стану тем, кем ты хочешь. Только отпусти Реми!
«Ты ничего не понял, Андрюша, — вздохнул человек-осьминог. — Если жизнь однажды возникла, она не исчезнет без следа…»
Псевдо-Розенталь отключился от сознания егеря, и тот услышал, как кричит и бьется Реми под ударами животного электротока…
Скворцов извернулся и кованым каблуком изо всех сил ударил бывшего учителя в висок. Череп человека-осьминога лопнул, как тухлое яйцо. Выплеснулась мерцающая зеленоватая слизь. Щупальца монстра утратили упругую силу, и егерь вверх тормашками полетел в заваленную трупами лагуну.
Рыбособаки нашли его первыми.
Он лежал поперек тропы, заслоняя от лучей оранжевого солнца тело мертвой женщины. Неудивительно, что рыбособаки и его приняли за мертвеца. С опаской, то и дело отскакивая, они стали хватать его за штанины, подбираясь к обожженной Карликом коже. Облачка криля при каждом броске рыбособак нехотя снимались со спины, головы, плеч… Когда на тропе появился дон Кристобаль Гонсалес де Ла Вега, рыбособаки осмелели настолько, что принялись грызть кисть вывернутой руки, в которой была зажата пустая ампула.
— А ну брысь! — закричал Кристо, пинками отгоняя падальщиков.
К нему присоединился аксла Афон. Абориген заколошматил духовой трубкой по чешуйчатым спинам. Рыбособаки поспешили убраться. Они зарылись в песок среди желто-красных актиний, чтобы дождаться, когда двуногие и прямоходящие позволят им продолжить пиршество. Рыбособакам было известно, что двуногие не едят падаль.
Дон де Ла Вега наклонился к Скворцову, перевернул на спину. Приложил ухо к груди.
— Живой, — пробормотал он и легонько потрепал егеря по щекам.
Скворцов судорожно вздохнул. Веки его затрепетали. Кристо сорвал с пояса фляжку, отвинтил пробку, приподнял голову егеря и влил несколько капель между запекшимися губами. Скворцов глотнул, заперхал. Открыл глаза. Его взгляд был безумен и дик. Егерь не узнал магистра сиренианского отделения Юнион Гэлакси, отпихнул его, сел, опираясь на дрожащие руки, как аксла перед прыжком.
— Боже мой, Эндрю, — проговорил Кристо. — Как же ты…
Скворцов пробурчал что-то невнятное, вскочил, замахнулся на магистра, но Афон успел перехватить его кулак. Егерь отпрыгнул, застыл, переводя полоумный взгляд то на Кристо, то на нового телохранителя в футболке с логотипом ЮГ. Аксла поигрывал духовой трубкой и улыбался лягушачьим ртом.
Мессир магистр тоже улыбался. Сочувственно, с искренним желанием помочь. Кристо был немного бледен, сказывались четверо суток, проведенные в запертом, душном помещении. Но он выглядел гораздо лучше обожженного, измазанного в крови и блевотине оборванца с диким, блуждающим взглядом.
— Ты, ты… — выдавил оборванец, показывая на труп, облепленный летучим крилем. — Ты убил ее!
— Кого? — изумился Кристо. — Эту сеньору? Да что случилось, Эндрю?! Вы же должны были отсидеться в «Левкое»! Там безопасно. Я сам однажды пересидел в нем Карлик.
— Ты убил ее, — монотонно, как справочный автомат, повторил Скворцов. — Она тебе верила! Она любила тебя! А ты…
Он упал на колени, обхватил обожженными пальцами седой затылок и зарыдал.
— Афон, — сказал магистр, — дуй бегом в Алехандро, приведи ребят! И пригласи сеньору Бергсон, пусть захватит аптечку!
Аксла мотнул плосколобой головой, запихнул трубку за пояс и шарахнул всеми четырьмя когтистыми лапами по коралловой крошке. Пропал в зарослях рыжей ламинарии.
Кристо присел рядом с егерем, вытащил из нагрудного кармана золотой портсигар, отщелкнул крышку.
— Закуривай, дружище, — проговорил он. — Сам я не курю, но держу на всякий пожарный случай…
Не поднимая головы, Скворцов сунул распухшие пальцы в портсигар, но вытащить плотный цилиндрик «Кэмела» не сумел. Помял только.
— Подожди, — буркнул Кристо. — Я сам…
Он выудил сигарету, щелкнул никелированной зажигалкой. Кривясь от отвращения, раскурил. Сунул егерю в губы. Тот благодарно замычал, затянулся как следует. И закашлялся, едва не выронив сигарету. Следующая затяжка пошла уже лучше.
Кристо протянул ему флягу.
— На вот, хлебни, — сказал он. — Мадера из фамильных запасов.
Егерь принял и это подношение. Несколько минут они молчали. Скворцов пыхтел сигареткой, прикладывался к фляжке. На Кристо он не смотрел.
— Ты вправе ненавидеть меня, Эндрю, — сказал тот. — Я совершил ошибку. Самую омерзительную из своих ошибок. Не надо было вас отпус… выгонять из атолла. Понимаешь, Эндрю, я испугался. Слишком многое свалилось на нас. Сначала вы с сеньорой Марвелл. — Он покосился на обнаженный труп женщины, чье лицо было скрыто копной сбитых в колтуны волос. — Вы появились утром, со стороны главного хребта Хардегена. Что я должен был подумать, Эндрю? Мы живем здесь, как на вулкане, и не ждем от Хардегена ничего хорошего. Прошедшая ночь доказала, что мы не так уж сильно заблуждались. Вы пришли, и следом пожаловали симмонсы. А обычаи симмонсов известны. Если противник слабее, они не оставляют ему никаких шансов. Я уже не говорю о следах босых ног неизвестного, который последовал за вами. Да, я струсил. Знаю, это недостойно потомков королей, но дело ведь не только во мне. Прежде всего я думал о судьбе миссии! Избиение головастиков стало дурным знаком. Предвестием ночного погрома… Атолла Алехандро больше не существует. Дома и оборудование уничтожены. Лагуна кишит трупами. И речи нет, чтобы восстановить поселок на прежнем месте. Соберем, что осталось, и переберемся в Санта-Коэльо. Ричи Макги приютит нас на первое время.
