Как-то незаметно для себя мы оказались за длинным сборным столом во дворе, как выяснилось – у председателя колхоза. Натащили еды, похоже, что готовили в разных домах. Я хотел выставить пост у машин, но председатель – пузатый мужичок с хитрой рожей вечного посетителя пивного ларька, сказал, что отвечает лично за сохранность имущества, и сел рядом со мной. Я решил рискнуть, и пост выставлять не стал, мысленно прикинув, что в случае необходимости мы деревню по бревнышку разнесем.
За столом мы тоже не схалявничали, выставили водки из наших запасов, к чему общество отнеслось с одобрением. Оказывается, по хорошей водке здесь успели соскучиться. В меню доминировал самогон.
Дальше разговорились, все со всеми, в разных концах стола. А председатель, отзывавшийся на Михал Трофимыча, или просто Трофимыча, начал аккуратно выспрашивать меня, кто мы такие и откуда. Дежурным ответом была версия о «воссоединении семей» и примкнувших товарищах. Это вызывало уважение, и было правдоподобно, если отвлечься от мысли о том, что Дегтярев уже давно мертв. Попутно и я выспрашивал Трофимыча о том, что происходит вокруг.
Бедствие почти не задело немаленькую деревню Старогорку, в силу ее удаленности от областного центра, равно как и деревень вокруг. Разумеется, были и здесь случаи обращения, и собаки мертвые завелись, и даже крысы, но набрать ту критическую массу, чтобы пересилить живых, не смогли. Деревни отбились. Собак постреляли, на крыс реагировали и собаки, и кошки, поэтому их, в силу неуклюжести, даже палками бить было можно, но самое главное – мертвые крысы свои главные крысиные навыки растеряли. Норы прогрызать разучились, и организация у них распалась. Получились из них довольно никудышные уличные твари, которые, к тому же, на человека не нападали. Великоват он для них, наверное.
А вот чем ближе к областному центру, тем хуже была обстановка. Пока деревенских никто не тревожил, деревня стояла в стороне от трассы, и даже от местного шоссе. Но патрулирование местности кой какое наладили. Глобальных планов старогорцы не строили, собираясь и дальше питаться от земли и своих трудов. Я поинтересовался наличием банд в округе, и Трофимыч уклончиво сказал, что кто-то что-то слышал, но толком не знает. Пришлось мне его порадовать подробностями сегодняшней перестрелки. Это его малость шокировало, он даже выпил в задумчивости, а я его поддержал, особенно после того, как сбоку вмешался какой то мужичок, и сказал:
– Ну, точно, зона, что в Камышовке, разбежалась. Откуда им еще браться? И по месту похоже, им до моста пять верст оттуда.
– От мля, не было печали! – в сердцах сказал председатель, хлопнув себя толстой ладонью по не менее толстому колену.
– Трофимыч, а чего ты хотел? – я подцепил с тарелки соленый грибок, закидывая в пасть следом за водкой. – Банды везде появляются. Прежней власти не стало, и новой еще нет. Вот теперь каждый и пытается к ней подобраться.
– Была ментовская, а будет воровская?
– Неа, ни хрена. – мотнул я головой, выдохнув после рюмки. – Будет того, кто сильный.
– И кто же теперь сильный? – влез мужичок, который вмешался в разговор.
– Где кто. У вас неподалеку вояки были? Или нет?
Трофимыч подумал, поморщил лоб.
– Двадцать верст отсюда артполк был. И еще ракетчики стоят подалее, верстах в пятидесяти, стратегические вроде как.
– Вот они могут быть силой. Без проблем. – заявил я.
– Это как же? – удивился председатель. – От них и до напасти этой толку то не было. То их не кормят, то им не платят, а от них не слова. Ворье да менты страной правили, что хотели, то и делали. Не, у военных отродясь глотки не было!
– Глотки не было, зато кулаки были. – возразил я. – Раньше они под правительством были, правительство генералов погнилее на них сажало, чтобы не рыпались. А как началось, то в Москве и вокруг они одни властью и остались. А бандитов вешали, кстати, на фонарях. А насильникам еще и яйца резали перед этим.
Идея кастрации с последующим повешением председателю почему то очень понравилась, мы даже еще выпили за такое дело.
– А правительство то это самое… оно куда делось? – вдруг залюбопытствовал председатель.
– А хрен его знает. – пожал я плечами. – Кой кого военные расстреляли у аэропорта, кто за границу собирался. А где остальные – никто не знает, о них с начала заварухи ничего не слышно.
– Ну, хоть кого-то расстреляли, и то слава богу. – с чувством перекрестился на икону Трофимыч. Затем уточнил:
– Значит, смыться не дали?
– А хоть бы и дали… Такое во всем мире, как и у нас. Что тут от мертвяков бегать, что в Америке – разница невелика.
– Тоже верно. – вздохнул он, поскребя в затылке. – Это им отсюда казалось, что там слаще будет, а если везде одно и то же, то… Хрен редьки не слаще. Надо же, двух недель нет, как началось, и уже конец света.
– Ну, Трофимыч, погорячился ты. Мы то еще здесь сидим да водку пьем.
– Это мы. А свет, какой был, мандой накрылся. Мы уже в новом свете водку пьем, в том, что от старого остался.
– С водкой поостеречься бы надо. – вздохнул я с сожалением. – Ехать завтра с ранья.
– А вы не ехайте, коли водку пьете. – абсолютно логично возразил Трофимыч. – Тут оставайтесь завтра. Хоть поговорить с новыми людьми можно будет. Баньку натопим, попаритесь. Детишки побегают, воздухом подышат. Вы вон, в военных делах опытные, мож присоветуете что. Банде то этой до нас и ста верст идти не надо, за час доедут.
Ага, вот оно как. Трофимыч сложил два и два, прикинул хрен к носу, и решил придержать нас тут, на стволы и на прочее насмотревшись, и рассказом нашим вдохновившись. Одно дело если бы я тут врал один, так он всех слушал, как один слова другого подтверждает.
– Трофимыч, ну задержишь ты нас на день, ну даже на два. – усмехнулся я. – А если банда через неделю придет?
– Ну, она мож в другую сторону пойдет!
– Пойдет в другую, затем вернется в эту. – разбил я его мечтания. – Им жрать что-то надо, пить надо, баб надо. Они начнут всех вокруг себя налогом обкладывать. И хорошо, если просто обложат, без махновщины, только это вряд ли.
Трофимыч закряхтел, засопел обиженно, но ничего не сказал. Видать, в душе со мной согласился. Помолчал, помолчал, затем сказал:
– Тогда советуй, что делать.
– Посылай людей к воякам. Кто ближе?
– Артиллерия.
– Вот к ним и посылай. – заявил я. – Прояви инициативу, договариваться начинай сам, но не на налог, а на помощь продуктами и чем там еще, понимаешь? Одно дело, когда с тебя брать приходят, и совсем другое, когда ты первый предлагаешь. Уже не налог получается, а сотрудничество.
– Да сколько их там может быть то, в артполку?
