На сем медицинский консилиум был окончен. Снова потекли тревожные минуты. Макс расправился с сухим пайком, и его начало понемногу клонить в сон, когда наступившую тишину нарушил короткий возглас Ковача:
– Идут!
Встрепенувшись, Макс переключил прицел в ночной режим и активировал тепловизор. Тактическая система была сейчас бесполезна, но автоматический блок наведения выхватил в темноте с десяток угловатых фигур в бронекостюмах, медленно приближавшихся к ним со стороны ближайшего холма. Бойцы их отряда были менее заметны в свежевырытом окопе, поскольку прятались под прикрытием насыпанного из поднятой ими же земли бруствера, да и не остывшие до конца останки бота, выглядевшие в тепловизоре как размытое желтое пятно с редкими красными вкраплениями, неплохо маскировали их, даже несмотря на включенный обогрев пауэрсьютов.
– Не стрелять, – прорезался на локальном канале голос вахмистра Титу, – подпустить поближе. Бить только на поражение короткими очередями. Помните: у них сьюты, а у нас ограниченный боекомлект.
Фигуры продолжали приближаться, дальномер лениво отсчитывал метры. Маркер прицела окрасился красным, сообщая об уверенном захвате цели.
– Рано, – сквозь стиснутые зубы процедил вахмистр, – рано…
Рядом шумно завозился в окопе Ковач, по насыпи зашуршал, сползая вниз, мелкий гравий. Палец побелел на спусковой скобе, заныло от напряжения затекшее запястье.
– А вот теперь пора. Огонь!
Два десятка огненных плетей одновременно хлестнули ночь. Пространство вокруг озарилось ослепительными всполохами, ярко вычерчивая каждую трещинку в земле, каждый камушек. Вспыхнули и понеслись вдаль пылающие прерывистые нити, настигая врага без снисхождения, без разбора, без жалости. И враг побежал.
Видимо, небольшой отряд, отправленный обследовать место жесткой посадки десантного бота, не ожидал встретить столь активного сопротивления. Их расстреливали хладнокровно, умело, как в тире. Из дюжины облаченных в тяжелую броню бойцов минимум половина осталась лежать на стылой земле, остальные, вжавшись в камень, принялись отползать, огрызаясь беспорядочным огнем. Перестрелка продолжалась около четверти часа, а потом все стихло.
– Все живы? – послышался из наушников голос вахмистра.
– Потерь нет, – отозвался Макс и, внимательно посмотрев на индикатор мощности батарей, добавил: – И боекомплекта почти не осталось.
– Доложить уровень заряда! – приказал вахмистр Титу. В эфир посыпались короткие рапорты: десять процентов, двенадцать, восемь, шестнадцать… Если враг решится на повторную атаку, их можно будет брать голыми руками, с горечью подумал Макс, батарей хватит максимум на пару выстрелов. Ящики с запасными аккумуляторами должны быть в грузовом отсеке бота, но до него сейчас не добраться. Искореженный челнок вошел в грунт по самое брюхо, пропахав в нем глубокую борозду, и все, что располагалось ниже десантного трюма, оказалось почти полностью разрушено. Можно, конечно, попытаться разрезать обшивку…
Как ни вглядывался Макс в наползавшую со всех сторон тьму, он не мог различить в ней решительно ничего. Неровная, холмистая линия горизонта, сливающееся с землей ледяное небо, и только вдалеке колышется что-то большое, бесформенное…
– А вот это уже совсем хреново, парни, – подал голос Ковач, и в ту же минуту Макс узнал в приближающихся угловатых силуэтах шагоходы. Вражеские машины были еще далеко, Макс насчитал три или четыре медленно ползущие навстречу громады, но им, честное слово, хватило бы и одной. Он поудобнее перехватил излучатель, прекрасно понимая, что против композитной брони это оружие совершенно бессильно, как вдруг…
Это самое «вдруг» в буквальном смысле свалилось с неба, освещая каменистую почву перед собой скудным пятном прожектора и вздымая целые тучи пыли. Спасательный челнок летел низко, стелился над землей, стараясь не попасть в поле зрения вражеских детекторов. На забрале Макса высветилась большая зеленая точка: шаттл оказался своим.
– Наши! – радостно выкрикнул кто-то из бойцов, и словно по команде ночь вокруг расцвела тысячью пылающих всполохов – вражеские шагоходы тоже заметили шаттл и открыли беглый огонь. Тот коротко огрызнулся в ответ из маломощных бортовых орудий.
Не дожидаясь приказа, Макс вскочил на ноги и вместе со своими товарищами бросился навстречу спасительному кораблю. Вокруг бушевал ураган энергии, но ему было на это наплевать: с каждым ударом сердца он приближался к гостеприимно опущенной аппарели зависшего над равниной челнока. Вот кто-то, бежавший на полшага впереди, упал, покатившись по земле, Макс едва не споткнулся о распростертое тело. Коснулся ладонями земли, больно проехавшись по острым камням наколенником, чуть не завалился на бок. Рядом что-то блеснуло, наверное, выронил впопыхах. Макс механически сгреб непонятный предмет в кулак и оглянулся: двое уже поднимали упавшего ему под ноги бойца, тащили, согнувшись в три погибели под все усиливающимся огнем. Он метнулся было помочь, но передумал, снова кинулся вперед, в спасительную темноту трюма, из которого яркие лучи выстрелов со звоном высекали искры. Еще шаг, еще, еще. «Бух! Бух! Бух!» – бешено колотилось под ребрами сердце, «Бдам! Бдам! Бдам!» – беспомощно бились в броню челнока частые залпы орудий приближающихся шагоходов. Вот уже он, ребристый пол десантного дека, Макс тяжело перевалился через аппарель, протянул свободную руку, помогая кому-то вскарабкаться внутрь, и шаттл заскользил над равниной, ускоряя темп. Сиплое дыхание сдавливало горло. Только сейчас Макс чуть перевел дух и разжал судорожно сдавленную ладонь, чтобы получше разглядеть свою находку.
Его глазам предстал «пад» – простая, дешевая модель, какие тысячами продаются в магазинах космопортов даже на самых захолустных планетах. Из чистого любопытства он ткнул пальцем в экран: тот вспыхнул призрачным голубым светом, озаряя забитый людьми трюм, и на прозрачном пластике возникло незнакомое лицо. Молодой мужчина посмотрел Максу в глаза и улыбнулся.
– Привет! – сказал он. – Я не знаю, как тебя зовут, но это сейчас и неважно…
– Рад видеть вас снова, обожаемый, – произнес Баррозо, хотя радости в его голосе явно не ощущалось. Толстяк восседал в глубоком кресле, установленном возле дальней стены центрального командного поста «Проклятия Галактики». С тех самых пор, как Ник побывал здесь в прошлый раз, на корабле ровным счетом не изменилось ничего. Все так же деловито сновали туда-сюда озабоченные чем-то люди в серых форменных костюмах Ассоциации, все так же мерцали в полумраке проекторы терминалов, все так же теплилась желтоватой подсветкой закрепленная над головой Баррозо на декоративной обшивке голубоватая звезда, которую бережно укрывают от внешних невзгод две сомкнутые ладони.
