— Отвечай!
— Я же сказал — случайно у нас все получилось… всегда у нас все случайно получалось. А что такое, я не пойму?
— Каждый раз случайно! Как дети в песочнице! Натворили дел! А мне, что делать?!
— Дети в песочнице такого не творят, Ян…
— Ты заражен!
Агнешка вскрикнула в ужасе, устремив на меня угнетенные горем и высушенные отчаяньем глаза.
— Вольф, я его заразила?!
— А ты что думала?!
— Вирус передается через кровь… Ты сказал — только через кровь…
Войцех подавлено осмотрелся, и остановил на мне не по росту робкий взгляд.
— Ян, я что, заразу подцепил? А что за зараза, Ян?
— Вирус-целитель. Нет у него названия еще — один номер. Он другие вирусы уничтожает, только больше о нем пока никто ничего не знает. Это — экспериментальная инфекция. Вирус спит отныне в нас троих, и активируются только при столкновении с другими — врагами. Только еще не известно, проснется он и начнет захват власти или проспит спокойно и послушно все время. Войцех, это серьезно. Мы втроем — опасны. Так что отвечай мне на все мои вопросы четко и точно.
Поляк понуро свел могучие плечи.
— Да, Ян. Я отвечу на все, что нужно.
— Ты после заражения с ней одной спал?
— Ян, не думаешь же ты, что я…
— Четко и точно!
— С ней одной.
— А кровь? Дрался ты, Войцех?
— Нет. Я здесь тихо достаточно себя вел. Только я… Денег у меня не было, и я… Ян, я кровь сдавал — в больнице.
— Донором был?
— Точно.
Похоже, сердечный приступ подкрался со спины к нам троим и стал ковыряться холодными руками в грудной клетке у каждого из нас одновременно.
— Утечка. Утечка! Вашу ж!.. Нужно изъять кровь… Мне нужны списки людей… Нужен каждый, кому кровь перелили…
Агнешка поняла, что я с зараженными людьми сделаю, и заорала в потолок, запрокинув голову, сложив сжатые в кулаки руки у шеи, словно выжимая руками из души раздирающий слух крик. Я зажал ей рот, перестав замечать Войцеха, которого еще никогда не видел таким жалким и нерешительным.
— Замолчи! Сейчас полицию вызовут! Мы и так нашумели здесь! Крыса… Мне нужна крыса…
Никто ничего не ответил, никто ничего не сделал — за всех отвечать и действовать мне одному, как всегда. Черт… Нашарил взглядом вольно расхаживающую по квартире крысу. Схватил испуганного и пытающегося спрятаться под кроватью зверька. Набросил рубашку, подхватил куртку, перемахнул через подоконник и проверил на прочность примеченный еще раньше карниз.
Поляк, совсем растревоженный, поднялся на ноги, неспешно направляясь ко мне и незаметно разводя руки для захвата.
— Ян, ты что это? Не делай этого… Мы придумаем, что делать… Только сойди с карниза… сюда сойди, а не туда.
— Дурак, Войцех! Обо мне молчите оба! Без расхождений рассказывайте мою версию! Здесь люди не пуганые — полиции все расскажут, как слышали. А слышали они, что орали мы на три голоса, дрались и двери ломали. Так что в моей версии — трое участвуют. Ты с ней поссорился, и она тебе назло незнакомого парня с улицы привела. Ты заподозрил измену, приревновал и разнес дверь, дознаваясь правды. Ты подрался с незнакомым парнем, и он через окно деру дал. Ясно?! Не так далеко от правды! С таким враньем без потери убедительности оба справитесь! И главное, — помните, что вы оба были на нервах и подробностей не помните! Ничего точно не помните! Тогда все нестыковки с вашими и чужими показаниями не беда! Нам путаница всегда на руку!
Я подобрался к пожарной лестнице еще до того, как полицейские преодолели несерьезную преграду в виде выбитой двери, и полез наверх — на крышу.
Тихонько напевая песенку Карлсона, прошел в помещение, похожее на пристанище шведского человечка с пропеллером. Бросил прихваченные вещи и выбрался на продуваемую всеми ветрами крышу. Карлсону в старом Стокгольме такие просторные крыши и не снились — есть здесь, где разгуляться, разлетаться. Крыса почуяла вольный ветер вершины, носящийся вокруг меня, и показалась на свет, выкарабкиваясь из подсумка. Подмигнул настороженному зверьку — крыса посмотрела на меня и постаралась спрятаться в подсумке и притаиться.
— Что, крыса, страшно? Высоко, светло? Знаю, не по нраву тебе просторы привольные. Привыкла ты в темной тесноте прибежище искать — в крови у тебя такое определение безопасности… в ДНК, вернее. Давай в рукав — знаю, по душе тебе нора такая придется.
Спровадить зверька в рукав куртки оказалось не трудно — сообразительный зверь. Крыса быстро сиганула в убежище, устраиваясь удобнее и успокаиваясь. Пусть спит теперь у меня под рукой — под контролем. Я больше зверя упускать из вида не должен. Да и просто порядок такой установлен у нас — козыри в рукаве прятать.
Пригибаясь, пробрался на другую сторону здания, выглянул из-за парапета. Полицейский ведет к машине обоих. Задержали, значит, — заподозрили что-то посерьезнее простых разборок из-за ревности, разбираться будут. Наверное, мы перестарались с криками и натолкнули свидетелей на мысли об убийстве. Ничего. С ними в участке все выяснится. А документы я им обеспечил такие, что беспокоиться нечего, — даже достаточно тщательную проверку выдержат. Плохо, правда, что дела на них заведут. Немцы поиски не прекратили — базы данных польской полиции их разведчики просматривают. По снимкам они моих подопечных проследить смогут. Придется мне отныне быть еще бдительнее — старательно следить за положением дел и общей обстановкой. Перепрятать вообще хорошо бы обоих. Только денег у меня… ни на оружие, ни на жилье, ни на документы, ни на транспорт.
Эх, Игорь Иванович, никогда еще не находился я в таком плачевном положении. Вроде вольный, как ветер, — не в плену, не в госпитале, не в управлении заперт, а разница не велика. Ничего нет — разве что свобода… только толку от нее, как от упорно добродетельной девственницы. Перед глазами стоит — руку протяни и бери… а попробуй возьми — не дается.
Сел, опершись спиной о парапет. Остудил голову и стал думать, что у меня на руках. Решил рассматривать только правду и только в нагом виде, несмотря на всю ее непривлекательность. Придется изнасиловать себя и разделить с ней постель для дела.
Агнешка… Я не рассчитываю на то, что она любит меня, — что будет любить такого, как я. При хорошем раскладе она ко мне просто — привыкнет и привяжется. А так я ей, запуганной и поврежденной, нужен только как надежный защитник — она ведь мне на шею только от страха перед всем и всеми и вешается, в надежде на мою поддержку. Агнешка — девушка достаточно тонкой духовной организации. Ей для души другой человек нужен — я с такой стороны ей не особо гожусь. Так что нас с ней связывает только опасность и моя страсть. Нет, не только. Еще она жалеет меня. А еще — она провинилась передо мной и испытывает муки совести. Неплохо для повышения прочности нашей связи — вернее, моей привязи. Пусть ей не хватило чувства преданности прежде, ныне чувство жалости и вины не позволит ей меня предать. С учетом того, что подвела она меня без умысла, а просто дала слабину от беззащитности — я могу рассчитывать на ее последующую преданность. Не устояла под тяжестью угрозы и уступила страху быть одной наедине с опасностью хоть секунду, — не худшая измена. Теперь я ее на одну руку положу, другой — прикрою, и порядок. Она будет моей и будет со мной. С ней вопрос отпал.