Проехав сквозь проделанную дыру, Итая заметил:
– Мы опаздываем, но не намного. Эти дороги в джунглях похожи на лабиринт.
– Мы прокладываем их для спуска по склонам, а не для гостей, – буркнул Афану.
– Ничего, наши бронемашины быстро с ними справятся.
– Хеэр Янагита предложил вашему адмиралу дать мне радио, чтобы я подал вам сигнал, когда подберусь к логову Верещагина. Но я возразил, что на это уйдет много дней, и к тому же люди Верещагина наверняка задержат меня по пути и станут допрашивать.
– Действительно, нелепая идея, – улыбнулся Янагита.
Как раз во время этого разговора четыре имперских военных корабля и более двадцати самолетов наносили удары по лесам в долинах верхнего Вааля и верхней Оранжевой, убив или ранив около полутора сотен амфитилий, на которых были надеты телеметрические воротники, переделанные из бракованных полевых раций.
Насколько мог заметить Санмартин, фрегат «Майя» сделал только одну ошибку – маленькую и вполне предсказуемую.
Находиться во время длительных операций на фрегате, не говоря уже о корвете, не слишком удобно.
Поэтому командир «Майи» договорился, чтобы челноки, присылаемые на грузовые корабли, по дороге состыковывались с фрегатом, доставляя свежую пищу.
Учитывая то, что адмирал Хории готовился нанести очередной удар, офицеры интендантской службы на кораблях, несомненно, хотели пополнить запасы продовольствия, которые значительно уменьшились за последнюю неделю – последняя партия продуктов прибыла на «Майю» более недели назад.
Конечно, многие человеческие жизни, а может, и судьба всей Зейд-Африки висели на тоненькой ниточке. Но никто в здравом уме не мог ожидать, что враг вылезет из дыры в земле и незаметно похитит челнок при свете дня. Именно на это и рассчитывал Санмартин.
Когда он сидел на корточках в потайном ходе под взлетно-посадочной полосой, Томас побарабанил ему по плечу и шепнул:
– Они грузят ящики с яйцами!
Люди Томаса предусмотрительно снабдили потайной ход телефонным проводом. Санмартин снял трубку и произнес:
– Это Санмартин. Приступаем к операции. Передай Матти, чтобы он сообщил Детлефу. Конец связи.
Как только наземная команда начала уходить, почти невидимая за небольшим откосом, Томас пополз к челноку. Когда он добрался до края полосы, челнок приступил к пробному пуску двигателей. Пробравшись под крыло, Томас воткнул нож с длинным лезвием в пространство за левым четвертым шасси.
Конструкция челноков имперского флота была давно проверена в деле, но она имела некоторые недостатки, в том числе тенденцию к всасыванию веток и прочего мусора во время приземления в подколесные впадины, которые потом приходилось прочищать наземной команде.
Через две минуты нож Томаса должен был обнаружить себя в виде сигнала о небольшой неисправности. В этом случае пилот обязан либо заглушить двигатели и вызвать ремонтную группу, либо обругать наземную команду последними словами и послать своих людей извлечь застрявшую ветку.
Санмартин рассчитывал на последнее. Это была единственная возможность пробраться на борт без лишнего шума.
«Если они выключат моторы, нам придется удирать со всех ног», – повторил про себя Томас, прислонившись к посадочной стойке и держа на коленях автомат с глушителем. Защищенный корпусом челнока, он ждал, откроется ли дверь.
Две минуты были на исходе. Санмартин прислушивался, не выключат ли двигатель. Если да, то у Томаса будет максимум двенадцать секунд, чтобы извлечь свой нож и скрыться под землей.
Внезапно дверь открылась, и командир экипажа спустил трап. Прежде чем он успел шагнуть вниз, Томас, дважды нажав на спуск автомата, всадил ему в грудь шесть пуль.
Частично скрытый поднятой турбинами пылью Санмартин молнией выпрыгнул из своего укрытия. За ним последовали три человека из разведвзвода Томаса и пилот вертолета Иван Цукерник, который клялся, что может справиться с любым летательным аппаратом, и наконец получил возможность это доказать. Очутившись внутри челнока, двое солдат Томаса направились в сторону кормы проверить, есть ли пассажиры в верхней кабине, а третий вместе с Томасом и Санмартином занялись экипажем.
Минуты через две Томас вернулся к двери и махнул рукой. Из подземного хода выбрались и взошли на борт шесть специально отобранных специалистов, включая взводного сержанта Лю, который разбирался в челноках еще меньше, чем в игре на скрипке, зато безупречно владел японским и мандаринским наречиями китайского языка. Последний в группе нес ведро с белым песком, которым тщательно присыпал кровь командира экипажа.
Трап подняли. Челнок взлетел по расписанию, о чем немедленно сообщили на «Аякс».
– Говорит бронемашина «Тайко», – затарахтело радио капитана Итаи. – Сэр, мы добрались до развилки. Обе дороги ведут на северо-запад. Нам ехать по левой или по правой?
Итая посмотрел на Афану.
– Ваши указания мало что для меня значат, – отозвался старик. – Мы должны посмотреть сами, и тогда я укажу вам путь.
– Это капитан Итая. Я лично обследую развилку. Конец связи. Командный пункт один? Говорит Итая. Достопочтенный командир батальона, пожалуйста, остановите колонну на несколько минут, чтобы мы могли уточнить маршрут. Конец связи.
Бронемашина подъехала к развилке и остановилась. Итая смотрел, как Афану открывает крышку связи.
– Ваш экран – Божье чудо, достопочтенный капитан, но он бесполезен для моих старых глаз. Я должен выйти и посмотреть. – Проворный как обезьяна старик выскользнул из люка и спрыгнул на землю. Итая последовал за ним.
– Я думал… – начал он, но автоматная очередь с обочины прошила ему горло, а Афану словно испарился в подлеске.
В нескольких километрах позади Мииналайнен, сидя на дереве, легко поднял ручной 88-миллиметровый гранатомет и тщательно прицелился сквозь брешь в густой листве упавшего дерева.
– Их так много, а нас так мало, – пошутил он в сугубо финском духе. – Как же мы сможем их всех похоронить?
В рации Мииналайнена послышался голос Кольдеве:
– Говорит Кольдеве. Огонь!
Первый снаряд Мииналайнена угодил в цистерну с топливом, которую тянул на буксире маленький вездеход-амфибия. Цистерна взорвалась, взметнув вверх пятидесятиметровый огненный столб. С обеих сторон дороги снаряды без разбору осыпали бронемашины и трейлеры.
9-й штурмовой батальон не замедлил ответить. Уцелевшие бронемашины открыли шквальный огонь по лесу. 30– и 90-миллиметровые снаряды в щепки крошили деревья.
Игнорируя приказ, Мииналайнен перезарядил свой ручной гранатомет и выпустил снаряд в трейлер, шедший впереди того, который он только что уничтожил, превратив в столб пламени очередные пять тысяч литров жидкого спирта. И только после этого он спрыгнул с дерева, нырнул в яму у основания ствола и накрыл ее тщательно замаскированной стальной крышкой. Скорчившись в темноте и сырости и прислушиваясь к разрывам снарядов, Мииналайнен пробормотал:
