Кошка вновь накинула на мертвую одеяло и вернулась к старухе.
— Все, — сказала она, — давай мне ребенка. Раздобудь еще кипяченой водички, что ли. Регина спит, не беспокой ее пока. Лучше подскажи мне, кто тут у вас мастер бумаги всякие писать? Да, будут про меня спрашивать — молчи, если жизнь дорога. Мол, знать ничего не знаю, ничего не видела и не слышала. Поняла?
Старуха, выйдя из ступора, проявила чудеса расторопности и сообразительности. И через некоторое время бледная женщина в надвинутом чуть ли не на глаза капюшоне и с двумя младенцами на руках подошла к постам Ганзы. Она предъявила сталкерские «корочки» и справку, из которой следовало, что мать малышей умерла родами, и их отправляют в госпиталь на Таганку.
Кошке подумалось, что это самая удачная легенда, чтобы попасть на Ганзу. На самом деле ей хотелось добраться до Улицы 1905 года. Ведь Нюта предлагала ей помощь — и пожалуй, самое время было воспользоваться ее предложением. Она надеялась, что на дрезине быстро доберется до Краснопресненской, а оттуда перейдет на Баррикадную. Чтобы снова пройти с детьми через посты, ей, возможно, потребуется еще что-то придумать, но там уж она решила действовать по обстоятельствам.
* * *
Человек пришел в себя. Голова у него раскалывалась от боли. Назойливый голос зудел:
— Как тебя зовут, помнишь? Встать можешь?
Какое там встать! Он и голову-то едва мог повернуть.
— Где она?
«Не знаю», — хотел ответить он, но из горла вырвалось лишь сипение.
— Он не может пока говорить, — это другой уже голос, спокойный и усталый.
— Не может — заставим.
— Оставь его в покое. Сейчас ты от него все равно ничего не добьешься.
— Я хочу только знать — где она? Куда скрылась эта дрянь?
— Ты думаешь, ему это известно? Он, похоже, вообще ничего не помнит.
— Вылечи его! И тогда я с ним так поговорю — все мне расскажет. Даже то, чего не знает!
— И за каким чертом мне тогда его лечить?
— Мне нужна она.
— Да ее, может, и в живых уже нет.
— Она живучая. Я найду ее. И в этот день она пожалеет, что вообще родилась на свет.
— Не сомневаюсь. А теперь уйди отсюда. От твоей трепотни не то что у больного — у меня самого уже память отшибло.
Теперь, когда назойливый голос, наконец, умолк, человек почувствовал себя лучше. Кое-что он все-таки помнил. С ними шла женщина. Значит, ей удалось бежать, ее не поймали. Кажется, была еще одна женщина, но она его интересовала меньше.
Он должен поправиться и найти ту, первую. Прежде, чем ее найдут другие…
Глава 14
ОТ ТАГАНСКОЙ ДО КОМСОМОЛЬСКОЙ
Кошке повезло — с Октябрьской как раз уходила последняя дрезина. Правда, не в ту сторону, в которую нужно было. Ей ближе было бы добираться через Парк Культуры, тогда до Краснопресненской пришлось бы проехать всего три остановки. Но выбора не было — либо на Октябрьской дожидаться утра, либо ехать прямо сейчас, но более долгой дорогой. Впрочем, патроны у нее пока были, и расплатиться она могла. Потому решила ехать, боясь, что те, кто убил Регину, будут ее искать. Немногочисленные пассажиры с изумлением косились на хмурую женщину с двумя младенцами.
На Таганской водитель объявил, что по техническим причинам дрезина пойдет только до Курской, а потом встанет на запасной путь на профилактику, и Кошка решила сойти здесь. Дети уже снова начинали хныкать, и хотя она поила их кипяченой водой, они уже явно были голодны. Она подумала, что, возможно, в здешнем госпитале младенцев сумеют накормить, да и пеленки сменить не мешало бы. Но идти туда самой ей не хотелось. Она помнила — от Таганской радиальной всего один перегон до Китай-города. Может, у бандитов свои люди есть и в госпитале, тогда ей несдобровать.
Таганская тонула в полумраке, и Кошка порадовалась тому, что время ночное. Днем свет на станции был бы более ярким. Но даже и в полумраке станция была красива. Белый полукруглый свод немного напоминал Шаболовку, правда, этим сходство и ограничивалось. Здесь было не в пример интереснее — на стенах, на красивом синем фоне, размещались выпуклые картины в овалах.
Кошка разглядывала гостиничный комплекс, оборудованный в северной части зала. При помощи металлического каркаса и разноцветных пластиковых панелей были построены многочисленные двух- и четырехместные кабинки, тянувшиеся двумя рядами до конца станции и разделяемые лишь узким проходом посередине. Но уж слишком много охранников маячило возле входа. Она так и не решилась пойти туда. Павлик расплакался, другой младенец тоже недовольно кряхтел. Еще не хватало, чтоб ее приняли за побирушку. Надо было срочно что-то придумать, чтоб их накормить.
Кошка осматривала идущих мимо людей, надвинув капюшон почти на самые брови. Рядом с ней остановилась худенькая бледная девочка с тряпкой в руках. Заплатанный спортивный костюм, светлые волосы неровно, кое-как острижены. Кошка окликнула ее:
— Эй! Не хочешь подзаработать?
Девочка подозрительно уставилась на нее.
— Дети у меня голодные — молоко пропало. Не знаешь, кто может помочь?
Девочка задумалась.
— Молоко для младенцев можно в госпитале достать. У некоторых ведь мертвенькие рождаются, и они молоко свое в госпиталь сдают — тем, кому нужнее. Но только дорого очень.
— За это не бойся, — сказала Кошка. — У меня есть, чем заплатить.
— А почему ты сама не хочешь сходить туда? — спросила девочка, внимательно ее разглядывая.
— Устала очень, — пробормотала Кошка.
Девочка пристально смотрела на нее — Кошке даже неловко сделалось. Она натянуто улыбнулась.
— Ну говори, сколько нужно?
— Не знаю, — призналась девочка.
Кошка принялась рыться в рюкзаке, девочка наблюдала за ней. Увидев таблетки, она сказала:
— Лекарства они тоже берут. Даже еще лучше. Госпиталь ведь…
Кошка протянула ей пачку антибиотиков.
— Вот, возьми, этого, наверное, хватит. Много молока брать смысла нет, мне же негде его хранить, испортится. Хотя бы пару раз накормить их досыта — и то ладно. И попроси, чтоб одну бутылку подогрели чуть-чуть.
Она не была уверена, можно ли довериться первому встречному, но выхода у нее все равно не было.
— А тебя будут спрашивать, для кого ты его берешь? — на всякий случай уточнила она, внимательно следя за реакцией собеседницы.
Девочка, все так же внимательно глядя на нее, пожала плечами:
— Скажу, что тетка послала. Или кто-то из гостиничных жильцов. Им без разницы.
Девочка ушла. Минуты тянулись раздражающе долго, а тут еще Павлик раскричался не на шутку. Кошка, не зная, как его успокоить, изо всех сил трясла младенца, но в результате добилась лишь того, что ребенок Регины тоже начал хныкать. На Кошку стали оглядываться прохожие. А девочки все не было. «Сбежала, — решила Кошка. — Вот ведь не везет!» И когда она уже собиралась, наплевав на опасность, отправляться в госпиталь сама, вдруг увидела пробиравшуюся к ней девочку с пакетом в руках. В пакете были две поллитровые пластиковые бутылки и соска.
