Хлоп-хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп.
Дульные вспышки сверкают, отбрасывая тени на наши покрытые грязью лица. Над землей взлетают фонтанчики земли и куски искореженного металла, а иногда вспыхивает огонек — загорелись жидкости в культяппере, который подошел слишком близко. Мы поливаем землю свинцом, но роботы все идут и уже начинают нас окружать.
Джека нет, и каким-то образом командовать отрядом стал я. А сейчас нас разнесут на куски. Куда, черт побери, запропастился мой братец? Он же герой, и выручать нас — его работа.
Проклятие!
— Отступаем! — кричу я.
Через две минуты мы уже стреляем практически себе под ноги. Карл зажат между огромным Лео и Тиберием.
Мое правое плечо упирается в левую лопатку Черры. Я чувствую аромат длинных черных волос девушки, представляю себе ее улыбку — нет, сейчас об этом думать нельзя.
Мимо пролетает тень: с неба падает легендарный Лонни Уэйн Блантон собственной персоной.
Старикан едет на «верзиле» — ходячем роботе, одном из «Франкенштейнов» Жаворонка. Эта машина — просто две семифутовые ноги, как у страуса, и прикрепленное к ним старое седло, в котором восседает Лонни Уэйн — сапоги в стременах, рука лениво лежит на луке седла. Лонни управляет «верзилой», словно опытный ковбой, раскачиваясь при каждом шаге машины, похожей на жирафа.
— Привет всем, — говорит он и, повернувшись, пару раз стреляет из дробовика по клубку культяпперов, которые лезут друг по другу, пытаясь преодолеть полосу взрытой земли и добраться до нас.
— Молодцом, приятель, — говорит мне Лонни Уэйн.
Мое лицо онемело. Не могу поверить в то, что я еще жив.
На поляну выезжают еще два «верзилы», и ковбои-оседжи палят из дробовиков, проделывая огромные бреши в орде роботов.
Используя выгодную позицию, всадники на «верзилах» всего за несколько секунд уничтожают большую часть стаи культяпперов — но не всю.
— Береги ноги! — кричу я Лонни.
Один робот каким-то образом обошел нас и теперь карабкается по металлической ноге «верзилы», на котором сидит Лонни. Бросив взгляд вниз, старик наклоняется в седле, после чего «верзила» поднимает ногу и начинает ею трясти. Культяппер летит в траву, и его тут же расстреливает мой отряд.
Почему робот не взорвался?
Впереди охрипшим голосом что-то кричит Жаворонок и отрывисто командует Джек. Повернув голову, Лонни делает знак своему телохранителю — но я, схватившись за гладкую металлическую ногу «верзилы», не даю Уэйну уйти.
— Оставайся. Здесь ты в безопасности. Генералов на передовую не отправляют.
— Я тебя понял, — отвечает старик. — Но, парень, мы же ковбои. Кто-то должен их остановить. — Вытащив из дробовика стреляную гильзу, Лонни нахлобучивает поплотнее шляпу и кивает мне. А затем, стремительно развернув своего скакуна, мчит огромными прыжками через заросли.
— Вперед! — кричу я отряду. Мы бежим по примятой траве, стараясь не отставать от Лонни. По пути нам попадаются трупы и, что еще хуже, шепчущие молитвы раненые с землистыми лицами.
Опустив голову, я иду дальше. Нужно догнать Джека. Он нам поможет.
Я двигаюсь быстро, выплевывая попавшие в рот травинки и стараясь не отставать от мокрого пятна на майке между лопатками Черры, как вдруг мы выбегаем на поляну.
Здесь произошла какая-то жуткая хренотень.
В радиусе тридцати футов трава вытоптана, а в земле здоровые ямы. Потратив долю секунды на то, чтобы оценить обстановку, я сбиваю Черру с ног. Она падает на меня, и приклад ее автомата выбивает весь воздух из моих легких. Зато нога танка-«паука» не вышибает Черре мозги, а со свистом пролетает над ее головой.
«Гудини» прыгает из стороны в сторону, словно жеребец; его ноги покрыты культяпперами. На нем, сжав зубы, сидят Жаворонок и Джек и держатся что есть сил. Никто из культяпперов не падает: десятки вцепились в сетку на брюхе «паука», а другие упорно карабкаются по его бронированным бокам.
Жаворонок запутался в своей веревке, а Джек, согнувшись в три погибели, пытается ее развязать. Лонни и его телохранители ловко прыгают на «верзилах» вокруг бешено гарцующего монстра, но у них нет времени на то, чтобы как следует прицелиться.
— Прыгайте оба! — кричит Лонни.
Танк пролетает мимо нас, и я успеваю заметить, что предплечье Жаворонка под веревкой вывернуто под странным углом. Танк так сильно прыгает и шатается, что Джек не может освободить парня. А если машина хотя бы на секунду остановится, культяпперы залезут на самый верх. Жаворонок орет, ругается и даже плачет, но вытащить руку не может.
Но мы за него спокойны: все понимают, что Джек его не бросит. Слова «бросить» герои не знают.
Наблюдая за культяпперами, я вижу, что они сгрудились на «коленных суставах» танка. Почему роботы не взрываются? Эта мысль не дает мне покоя — и внезапно я нахожу ответ: тепло. Суставы разогрелись от прыжков. Эти гады взрываются, добравшись до чего-то горячего.
Они ищут температуру тела.
— Лонни! — Я машу руками, чтобы привлечь его внимание. Подъехав ко мне, старик заставляет «верзилу» согнуться и прикладывает к уху ладонь, одновременно вытирая лоб белым носовым платком, зажатым в другой руке.
— Им нужно тепло! — кричу я. — Мы должны развести огонь!
Лонни смотрит на меня. Лицо, изборожденное глубокими морщинами, водянистые голубые глаза. Положив дробовик на сгиб локтя, Уэйн залезает рукой в маленький кармашек джинсов. Раздается звяканье, и в мою ладонь падает древняя зажигалка «зиппо». На ней нарисован символ — двойное «Р» и слова «Король ковбоев».
— Пусть тебе поможет старый Рой Роджерс, — улыбается Лонни Уэйн, показывая редкие зубы.
— Сколько же этой штуке лет? — спрашиваю я, но напрасно: один щелчок колесиком, и из зажигалки вырывается высокий язычок пламени. Лонни уже развернул свою машину и теперь уводит мой отряд в сторону, одновременно уклоняясь от вышедшего из-под контроля танка.
— Сожги все! — кричит Лонни Уэйн. — У нас нет выбора!
Я бросаю зажигалку в траву, и через несколько секунд на поляне разгорается пламя. Отступая к противоположному краю поляны, мы смотрим на культяпперов, которые один за другим падают с танка-«паука» — и, по-дурацки карабкаясь друг через дружку, ковыляют по перепаханной земле к стене огня.
«Гудини» наконец перестает брыкаться. Стонут перегревшиеся моторы, и огромная машина опускается на землю. На фоне неба я вижу силуэт брата: Джек показывает мне большой палец. Пора уходить.
Слава тебе, Господи!
И вдруг словно ниоткуда появляется Черра с улыбкой до ушей и стискивает мое лицо в ладонях. Мы стукаемся шлемами. Ее лицо покрыто грязью, кровью и потом, но ничего более красивого я в жизни не видел.
