— Нет уж. Ты охраняй. И вообще мне за глупость расплачиваться нужно, — признала Даша, безуспешно пристраивая на плече проклятый пахучий груз.
— Это да. Начудили… — Полукровка обернулся. — И вот скажи: что такого в этом кривокопытном вы находите?
— Я не о нем говорила. И не об Эле.
— Правда? Я полумирный, а не полоумный.
— Не обижайся. Ночь какая-то странная выдалась. Я словно спятила из-за этого окорока.
— Ну, ты из-за окорока, а я из-за чего? — пробормотал Мин. — Мне, собственно, всегда больше рыбка нравилась.
— Можно подумать, я теперь этот идиотский окорок есть буду. Ужас какой-то. Эле вообще в ярости будет, когда все узнает.
Мин покосился и пробурчал:
— А вдруг она ничего не узнает? Это все морок мог быть. Ну, увело нас куда-то, а ее по-другому пробрало, а? Очень возможный случай.
— Ты же знаешь, я хозяйке врать не стану, и вообще… — Даша замолчала.
Может, и правда морок? Грязный окорок на плече сейчас казался сущей нелепицей. Из-за чего по всему городу бегали? И скакали. Верхом ведь скакала. Черт знает на ком. Сон? Кошмар какой-то окаянный?
— Слушай, а как его звали? Ну, дарка этого черного.
— Не спросил, — Мин почесал нос. — Слушай, он тебе не пара. Он вообще…
Даша выругалась.
Полукровка помолчал, потом заметил:
— Точно, все причудилось. Столько новых слов за ночь узнать вообще никак нельзя.
— Забудь. Скажи лучше, зачем этому копытному вообще наш окорок понадобился? Он же травоядный.
— Сменять на рынке хотел. На овес. Бессловесному здесь жить трудновато. Бедствует.
— Ладно. Забудем.
Дальше двигались молча. Лишь открывая калитку, Даша пробормотала:
— Если хозяйка спит, значит, нам причудилось.
Эле спала, широко раскинув голые красивые руки. Даша поправила одеяло и кивнула полукровке:
— Теперь-то мы совсем с ног свалимся.
Действительно попадали. Уже под утро. Проклятый окорок был вымыт, подсушен и подвешен на свое место, одежда починена и постирана, голова вымыта. Мин тоже частично постиран. Мешочки для камней сметаны. На большее сил не хватило. Минимум пошел дошивать «патронташ» на свежий воздух, а Даша бухнулась на койку и заснула.
— Эй, ты, случаем, не приболела? — Дашу потрогали за пятку.
Оторвать голову от подушки было почти невозможно.
— Ночью не спала, — с трудом выговорила Даша.
— Так я вижу. Что за дурь, ночью постирушки учинять? И почему, скажи на милость, у нас так конями воняет? Старый Фрул опять шкуру на выделку купил?
— Да я его не видела.
— Совсем одурел старикан. Еще и ветерок в нашу сторону. — Эле, ворча, пошла к очагу, а Даша отключилась.
Проснулась уже в полдень, когда домашние обедали. Костяк соизволил навестить — негромко рассказывал о ночной битве стражников с дарками у Центрального рынка. Эле ни в каких «волковсадников» не верила, посмеивалась. Мин в разговор не лез, исправно работал ложкой и сербал — видимо, суп был горячим. Надо ему объяснить, что звуки невоспитанные, за приличным столом ведь сидит.
Кстати, слышать Костяка было приятно. А ноги лишь чуть-чуть ныли. Так: о всяких глупостях забываем, встаем и делом занимаемся…
* * *
Жизнь — довольно увлекательное занятие. И если вдуматься, то посмертное бытие от досмертного не так уж и отличается. Здесь даже как-то себя на своем месте чувствуешь. О родителях, конечно, вспомнишь, и очень грустно становится. А так ничего. Вполне. Еще бы войны поотменяли. Ну, война не первая в истории, переживем. Может, и вообще стороной обойдет.
Нет, жизнь определенно очень увлекательное занятие.
Здесь и далее стихи из песен команды «Несчастный случай».
«Джек» — дублет или куртка, усиленная маленькими металлическими пластинками или просто простеганная.
Барбют — тип открытого шлема, защищающего лицо и щеки.
«Клюв» — одна из разновидностей боевых молотов-чеканов.
Оркулли — вороватые и вонючие оборотни из итальянского фольклора.
Коранайд — карлик, обладающий чудесным слухом. Персонаж кельтской мифологии.
Варги — в скандинавском фольклоре волки-оборотни.
