– Ясно. В другой раз можно будет побывать и в подземельях, и в стене. Всегда хотел это сделать, но в мое время доступ в стену был открыт лишь избранным, да и то после смерти.
– Не вполне понял ваше утверждение, – честно признался компьютер.
– А нужно? У тебя самообучающаяся программа?
– Да, конечно. Но я собираю информацию не подряд, такой подход нерационален, а только ту, что может пригодиться в общении с хозяином.
– Тогда, чтобы ты лишний раз не обращался к программе Лицея, сообщу: в кремлевской стене хоронили видных деятелей государства. Это было одно из самых почетных мест захоронения.
– Я могу запросить данные по этим захоронениям, если вас интересует их судьба.
– Спасибо, не сейчас. Ни с кем из покоившихся в стене я не был знаком лично. Пусть разбираются родственники, наследники, поклонники… или они сами, в конце концов!
Проходя в ворота Спасской башни, я вновь думал о тех, кого предстоит воскресить. Добро, если люди воспримут новую жизнь как подарок судьбы, если они изменятся, станут лучше. А если нет? Если они вновь попытаются захватить власть, посеять смуту? В нынешнем обществе, где члены правительства принимают решения, лежа у себя на диване, контрольные механизмы должны быть очень сильны.
– Моргана! – позвал я. – Ты здесь?
– Да, – отозвался коммуникатор приятным женским голосом.
– А вы принимаете участие в управлении обществом?
– Нет, конечно. Мы лишь советуем.
– То есть реальной власти у вас нет?
– А ты как думаешь?
– Не знаю.
– Тогда спрошу по-другому: есть ли власть у тех, кто решает вопросы жизни и смерти? – В голосе Морганы чувствовалась такая сила и уверенность, что становилось не по себе.
– В том случае, если они сами решают, кому жить, а кому умереть, – предположил я.
– Нет. Даже в том случае, если они имеют голос при принятии такого решения.
– Но если, скажем, террористы захватят нужную аппаратуру, наймут хакеров или просто захватят самолет, небоскреб, город… Хватит ли у общества сил, чтобы с ним справиться?
– Естественно, – ответила Фея Моргана.
– Полицейские подразделения не показались мне мощной структурой. Об армии я вообще не слышал…
– Тем не менее она существует. Около ста тысяч человек служат в военизированных структурах. Значительная их часть – операторы боевых спутников, рассчитанных на нанесение точечных ударов по людям, животным, в крайнем случае – по легкой технике. Операторы тоже работают, не выходя из дома. Сеть глубоко законспирирована…
– И вот кто-то захватит спутник, – предположил я. – И начнет убивать людей…
– Пусть даже такое возможно. Какой в этом смысл? – поинтересовалась Моргана.
– Какой смысл у террора? Не знаю. А цель проста – изменить общество в соответствии со своими представлениями о лучшем мире.
Моргана хмыкнула:
– Знаешь, еще в прошлом веке исламские экстремисты захватили целый город. Они долго готовились и тщательно маскировались, им удалось взять Кабул. Полностью, с контролем всех систем жизнеобеспечения. Мятежники сделали город автономным, начали собирать туда фанатиков всех мастей, организовали производство оружия… Некоторое время мировое сообщество наблюдало за этим спокойно – даже когда в Афганистане восстановили машиностроительный завод и начали производить на нем танки. Спустя пять лет трехсоттысячная хорошо вооруженная армия при поддержке бронетехники двинулась на Исламабад. Положение осложнялось тем, что в Пакистане у мятежников хватало сторонников. В Кабуле готовился удар по Душанбе, откуда рукой подать до Восточно-Славянской Федерации. Да и Индия не могла спокойно наблюдать за милитаристскими игрищами около своих границ. Вопрос был вынесен на всемирное обсуждение. Нельзя сказать, что мнение народа было единогласным, но к общему решению через три дня пришли. Мятежников было решено уничтожить.
Надо же – мятежников было решено уничтожить! Силами тех бойцов, которые управляют спутниками, самолетами разведчиками и прочей техникой из своих квартир? Или правительство, не сходя с дивана, мобилизовало дополнительные силы?
– Полагаю, не составило бы никаких проблем набрать добровольцев для подавления мятежа, – словно подтвердила мои мысли Моргана. – Многие мужчины из воскрешенных не только умели воевать, но и хотели размяться. Жизнь в обществе толерантности и потребления казалась им слишком пресной, хотя они, в отличие от мятежников, сдерживали свои агрессивные порывы. Но, во избежание соблазнов, было решено прибегнуть к ковровой бомбардировке. На армию мятежников, на Кабул и окрестности было сброшено около ста нейтронных бомб из резервных арсеналов Восточно-Славянской Федерации и Соединенных Штатов Америки. Мы на деле реализовали средневековый принцип: убивайте всех, Бог узнает своих. Через два месяца после завершения операции мы начали процесс воскрешения тех, кто погиб случайно. Воскресили даже некоторых мятежников – сейчас они успешно осваивают Антарктиду. Но большинство ждут своей очереди, которая отодвинулась далеко в будущее, в то светлое время, когда у людей будет много территорий, много времени и уверенность в своих силах.
Моргана замолчала, а я еще долго стоял возле Царь-пушки, ошарашенный. Если Фея хотела произвести на меня впечатление, ей это удалось. Мимо проследовала группа японских туристов, которые громко лопотали на своем языке, но оберток от конфет, пустых пачек из-под чипсов и пивных пакетов на землю не бросали, хотя и конфет, и пива, и чипсов у них имелось с собой в избытке. Древняя культура? Восточный менталитет? Или в Кремле тех, кто бросал мусор, штрафовали? Роботов-уборщиков видно не было.
– Мортира, мортира, – один из японцев указывал на Царь-пушку.
Ишь, удивились пушке с многопудовым ядром! Куда этой пушечке, которая и не стреляла ни разу, до ста нейтронных бомб! И главное, какой тонкий расчет! Никакого урона технике и строениям, почти никакого вреда природе – а людей ведь можно воскресить. Нужных. Поистине велика власть «Авалона» над миром и человеческими судьбами!
В Кремле задерживаться не хотелось. Что его прежние властители по сравнению с нынешними? Те могли отнимать сотни, тысячи, даже миллионы жизней, но им не под силу было вернуть ни одной. Людям пора поклоняться восстановительным центрам «Авалона». Ведь если и правда души вновь находят там тела, то в них святость, а не в храмах, стоящих на костях праведников.
Выйдя через Покровские ворота, я вскочил в рейсовый мобиль и над просторными московскими улицами поплыл на окраину, к восстановительному центру всемогущего проекта «Авалон».
