Многое, но далеко не всё. В своих скитаниях он трижды видел белые башни, но так и не понял, для чего они предназначены. Он знал, что лупоглазы способны проникать в смысл чужой речи без мозговых имплантатов, но не знал, почему. Он ничего не слышал о тёмном секторе и его тайнах. И главное — он так и не разобрался, с какой целью было затеяно грандиозное строительство и переселение. Но в том, что Сфера наглухо изолирована от внешнего мира, он был уверен. Более того — этой своей дурацкой уверенностью сумел таки заразить Максима.
Настроение, один раз испортившись, лучше не становилось. Одно дело идти к цели, преодолевать трудности, терпеть лишения и опасности, зная, что в конечном счёте победа зависит от твоей стойкости, мужества, ловкости и сообразительности. И совсем другое, когда оказывается, что и сама цель призрачная. Что даже если ты всё преодолеешь, всё пройдёшь, награда за это окажется не той, на какую ты рассчитывал. Пусть Андирон ошибся, и не было никаких тысячелетий в анабиозе, но нуль-порталы и правда не существуют! Есть огромная сфера, построенная неизвестно когда и кем, пронизанная сетью сверхскоростных «эскалаторов». И хоть всю жизнь мотайся по ним, ближе к Земле от этого не станешь. Чтобы вернуться, нужно найти кое-что иное. Максим догадывался, что, но даже мысленно произнести такие слова не решался. Если Шур скажет, что и это невозможно, тогда придётся поверить в анабиоз, навсегда оказаться от надежды… как отказался Инженер. Надежда — последнее, что оставалось Максиму. Вот дойдут они до заветного сектора, посмотрят, что там, а уж потом… А пока оставалось плыть на ялике по безбрежному океану, удить рыбу, загорать под ласковым «майским» солнцем. И стараться не думать впрок.
Прежде местные океаны Максиму доводилось видеть лишь издали. Оказывается, на земные они походили разве что величиной. Во-первых, бесконечная водная гладь была не аквамариновой, а оливково-серой. И не сливалась она с изумрудным небом на горизонте, а постепенно растворялась в нём. Во-вторых, этот океан был мелким, не на много глубже, чем Азовское море, например. В-третьих, вода в нём была пресная. В-четвёртых, никаких штормов, ураганов, и прочих природных катаклизмов в Сфере предусмотрено не было. Путешествовать по такому океану — одно удовольствие. Снарядил корабли, и плыви куда хочешь, открывай новые земли. Тем не менее, и в Добрии, и в Од’дмере мореплавание было не в чести. Так, рыбачили, не отходя далеко от берега. Поразительная «домоседливость» аборигенов казалась Максиму странной. Но на шестой день плавания он понял её причину.
«Утро» началось с того, что стоявшая на вахте Огница принялась его тормошить:
— Макс, проснись. Да проснись же! Глянь, что это там, впереди?
Вдоль горизонта тянулась сплошная серая полоса. Тонкая, как линия на чертеже. Но тонкость эта объяснялась исключительно расстоянием. На самом деле высота «линии» исчислялась многими километрами.
Сон улетучился окончательно, и Максим сообразил — какой ещё горизонт?! Нет здесь горизонта. Вчера не было. Никогда не было! А теперь появился, разделил оливковое полотно моря и изумрудное неба ровно, будто по линеечке.
— Это берег? — продолжала допытываться девушка.
Если бы они были на Земле, он бы ответил утвердительно. Да, это высокие горы на невидимом из-за горизонта берегу. Или грозовой фронт, наплывающий опять-таки из-за горизонта. Но здесь ничего не могло появляться из-за горизонта! Поверхность океана была вогнутой, а не выпуклой.
Несколько минут Максим всматривался в таинственную полосу. Затем оглянулся, выискивая глазами сфинкса. Тот спал, по-кошачьи свернувшись на юте. Будить его не хотелось, но очень уж тревожно выглядела надвигающаяся полоса без единого просвета, без конца и без края.
— Шур! — окликнул он. Сфинкс проснулся по-звериному мгновенно. Быстро взглянул на Максима и Огницу, сел. — Посмотри, что это? Берег?
Шур прищурился. Бинокль был бы весьма кстати или подзорная труба, но в Од’дмере такие штуки пока не изобрели. Что ж, глаза у сфинкса — тоже своего рода бинокль, Максим в этом не раз убеждался.
— Думаю, у океана есть только один берег, — проговорил Шур наконец.
— В каком смысле один?
— В прямом. То, что мы видим — это энергетический барьер, огораживающий сектор.
— А-а-а… зачем они нужны, эти барьеры?
— Одно из назначений очевидно — контролировать изолированные плоские мирки легко, даже если их несколько миллионов. Контролировать огромную Сферу — трудно. Но я не исключаю, что это назначение не единственное. Мы ведь не знаем, как Сфера устроена.
Максим понимающе кивнул. Если бы жители этого странного мира объединились, криссы против них не устояли бы со всеми своими гравилётами, радужниками и прочей техникой. Энергетические барьеры — их главное оружие. И промывка мозгов вдобавок. Это ещё надо разобраться, что там «пониматель» в голове делает.
Огница слушала их разговор с тревогой в глазах. И когда Максим ей перевёл объяснение Шура, спросила испуганно:
— А как же мы через этот барьер переберёмся?
— Мы не будем перебираться, — улыбнулся ей сфинкс. — Я думаю, вон то и есть нужный нам остров.
И правда, впереди по левому борту на оливково-серой глади океана темнело пятнышко.
Им понадобилось почти шесть часов, чтобы добраться до одиноко торчащей посреди океана скалы. Ни травы, ни деревьев, — здесь даже бухты приличной не было, чтобы причалить к берегу! Но причаливать не требовалось. Они обогнули островок и не успели замкнуть круг, как увидели дверь. Лазоревые блики играли на волнах, пробиваясь сквозь толщу воды.
Максим растянулся на палубе, вглядываясь в спираль. Теперь он не только рассматривал её — пытался определить местонахождение сектора, в который они направлялись. Но получалось не очень.
— Макс, — тронул его за плечо Шур, — надеваем комбинезоны.
— Думаешь, не донырнём? — удивился такому предложению Максим. — Здесь мелко, два метра от силы.
— Здесь — донырнём. Неизвестно, где вынырнем.
— Андирон обещал, что следующий сектор безопасный.
— Ты веришь каждому его слову?
Максим сел, пожал плечами. Пожалуй, он и впрямь верил всему, что говорил правитель Од’дмера. Не имея на то, по сути, никаких оснований.
— Хорошо, — кивнул. И уже на добрийском, чтобы и Огница поняла, подтвердил: — Переодеваемся в комбинезоны!
По ту сторону двери их ждала небольшая комнатка — идеальный цилиндр трёхметровой высоты и такого же диаметра. Пол, потолок, боковая поверхность комнатки были того же серо-стального цвета, что и комбинезоны. Пурпурная спираль медленно вращалась в самой её середине. И было в её очертаниях что-то знакомое.
