Дуайт взглянул на Мойру, ответил с улыбкой:
— Пожалуй, нет. Мы рыбачим при дневном свете, мы не такие мастера — до вас нам далеко. И улов наш невелик.
Собеседник кивнул.
— Раньше и я был такой. Смотришь на птиц, на реку, да как на воде солнце играет, поймаешь что-нибудь, не поймаешь — неважно. Иной раз и теперь так посижу. Но потом я втянулся в ночной лов — вот это да! — Он вскинул глаза на американца. — Тут в заливчике пониже, за излучиной есть одна рыбина — громадина, я на нее уже два года охочусь. Позапрошлый год я ее поймал было на лягушку, так она размотала половину всей моей лески, а потом оборвала ее и ушла. В прошлом году поздно вечером еще раз клюнула, наживка у меня была вроде искусственного жука, так эта зверюга опять оборвала леску — новенькую, прочнейшую, чистый нейлон. Эта рыбина весит двенадцать фунтов, не меньше. Но уж теперь она от меня не уйдет, хоть бы пришлось сидеть каждую ночь до самого конца.
Тауэрс перегнулся к Мойре.
— Есть у вас желание идти на реку в два часа ночи?
Девушка засмеялась.
— Я хочу лечь спать. А вы ступайте, если хотите.
Он покачал головой.
— Я не такой страстный рыболов.
— Вы рыболов из породы выпивающих. Давайте бросим монетку — кому идти и с боем добывать еще выпивку.
— Сейчас я вам принесу, — сказал Дуайт.
Мойра покачала головой.
— Сидите на месте, вникайте в премудрости рыбной ловли. Я сама принесу вам выпить.
Взяв оба стакана, она пробилась через толпу к стойке и вскоре вернулась к столику подле очага. Дуайт встал ей навстречу, спортивная куртка на нем распахнулась. Передавая ему бокал, Мойра сказала тоном строгого судьи:
— У вас на джемпере не хватает пуговицы!
Дуайт оглядел себя.
— Знаю. Она отлетела, пока мы сюда ехали.
— И потерялась?
— Нет, я ее подобрал в машине.
— Отдайте мне вечером пуговицу и джемпер, я ее пришью.
— Пустяки, неважно.
— Еще как важно. — Она мягко улыбнулась. — Не могу же я отослать вас к Шейрон в таком виде.
— Она не будет недовольна, детка…
— Зато я буду недовольна. Отдайте мне вечером джемпер, завтра утром я вам его верну.
Около одиннадцати, прощаясь с Мойрой у ее двери, Дуайт отдал ей джемпер. Почти весь вечер они просидели в людном баре, курили и пили, как все остальные, с удовольствием предвкушая завтрашнюю ловлю, рассуждая, идти ли с удочками на один из ручьев или на озеро. Решили попытать счастья на берегу реки Джемисон, ведь лодки у них нет. Принимая джемпер, Мойра сказала:
— Спасибо вам, Дуайт, что привезли меня сюда. Вечер был чудесный, и завтра будет чудесный день.
Он постоял перед ней, спросил нерешительно:
— Вы правда так думаете, детка? Вы не будете на меня в обиде?
Она рассмеялась.
— Я не обижаюсь, Дуайт. Я знаю, что вы женатый человек. Идите спать. Утром джемпер будет в порядке.
— Хорошо. — Он повернулся, прислушался к гомону и обрывкам песен, еще доносящихся из бара. — Там по-настоящему веселятся, — сказал он. — Мне все еще не верится, что так больше никогда не будет, что эти суббота и воскресенье неповторимы.
— Может, они еще и повторятся, — возразила Мойра. — В каком-то другом измерении, что ли. А пока давайте развлекаться, будем завтра ловить рыбку. Говорят, погода будет прекрасная.
Он улыбнулся.
— А в другом измерении, по-вашему, бывает дождь?
— Не знаю, — сказала Мойра. — Очень скоро мы это выясним.
— Тогда там должна быть вода и реки, — задумчиво промолвил Дуайт. — Иначе какая же рыбная ловля… — Он отвернулся. — Спокойной ночи, Мойра. Давайте завтра отлично проведем время.
Она закрыла за собой дверь и несколько минут стояла, прижав к груди его джемпер. Дуайт есть Дуайт, женатый человек, и сердцем он в Коннектикуте с женой и детьми; от нее он навсегда останется далек. Будь у нее побольше времени — как знать, возможно, все обернулось бы по-другому, но на это нужны годы. Лет пять, не меньше, должно бы пройти, пока станут блекнуть в его памяти образы Шейрон, и сына, и Элен; тогда, быть может, он и обратился бы к ней, и она создала бы для него новую семью и вновь сделала бы его счастливым. Но ей не дано пяти лет; скорее всего остается каких-нибудь пять дней. Вдоль носа поползла слеза. Мойра сердито ее смахнула; глупо себя жалеть, а может, это виноват коньяк? В сумрачной маленькой спальне с единственной лампочкой пятнадцати ватт, ввинченной в потолок, слишком темно, чтобы пришивать пуговицы. Мойра порывисто разделась, облачилась в пижаму и легла, пристроив рядом на подушке джемпер Дуайта. В конце концов она уснула.
На другой день после завтрака они отправились ловить рыбу на берегу Джемисона, невдалеке от гостиницы. Был паводок, и река словно замутилась; Мойра неумело шлепала удочкой с искусственной мухой на крючке по стремительным струям и все без толку, но Дуайту на новенький спиннинг, когда еще и утро не кончилось, попалась двухфунтовая форель, и Мойра помогла ему переправить добычу в садок. Ей хотелось, чтобы он поймал еще одну, но Дуайт, удостоверясь, что удилище и вся снасть безупречны, теперь больше заботился о том, чтобы и Мойра не осталась без улова. Около полудня они увидели одного из вчерашних соседей по столику в баре — он не удил, просто шел вдоль берега и всматривался в воду. Поравнялся с ними и приостановился.
— Недурная рыбка, — сказал он про улов Дуайта. — Поймали на живую муху?
Тауэрс покачал головой.
— На искусственную. Сейчас пробуем на живую. А вам ночью повезло?
— Я поймал пять штук, — ответил тот. — Самая большая потянет фунтов на пять. А потом глаза стали слипаться, и около трех я пошел спать. Только сейчас поднялся. В такой воде ничего вы на муху не поймаете. — Он вынул из кармана пластиковую коробочку, пошуровал в ней указательным пальцем. — Вот, попробуйте это.
И подал им крохотную блесенку, кусочек блестящего металла величиной с шестипенсовик в форме ложечки, украшенной единственным крючком.
— Попытайте это в какой-нибудь заводи, откуда выбегает быстрая струя. В такие дни, как сегодня, на нее всегда клюет.
Они поблагодарили, и Дуайт привязал приманку к Мойриной леске. Сперва Мойре не удавалось ее забросить: будто целая тонна свинца тянула удилище вниз, блесна падала в воду у самых ее ног. Но вскоре она приноровилась забрасывать приманку подальше, в струю, выбегающую из заводи. На пятый или шестой раз леска дернулась, удилище изогнулось, и тонкая прочная нить зазвенела, сбегая с катушки. Мойра ахнула:
— Кажется, одна попалась, Дуайт!
— Ясно, попалась. Держите удилище стоймя, детка. И понемногу подводите ее к нам. — Форель прыжком взметнулась над водой. — Неплохая рыбка, — одобрил Дуайт. — Не давайте леске ослабнуть, но если форель будет очень рваться, немного ее поводите. Спокойствие — и она ваша.
