Начальник ГРУ щелкнул рычажком видеомагнитофона и мельтешащая серая рябь, сменилась черным квадратом. Потом на экране возникла фигура сидящего на стуле Калугина. Генерал-майор смотрел прямо в объектив камеры.
– Фамилия, имя, отчество, – раздался голос невидимого следователя.
– Калугин Олег Данилович, – глухо ответил предатель.
– Число, месяц и год рождения.
– Шестое сентября, тысяча девятьсот тридцать четвертого года.
– Должность.
– Генерал-майор Комитета Государственной Безопасности. Начальник управления «К».
– Показания даете в здравом уме и по доброй воле?
– Да. И очень надеюсь, что согласие на добровольное сотрудничество будет учтено судом.
– Когда вы были завербованы ЦРУ?
– Я был завербован сотрудниками ФБР в 1958 году, когда находился в США на стажировке в Колумбийском Университете. Они свели меня с агентом ЦРУ.
– На чём вас взяли?
– Ни на чём. Сейчас даже вспоминать стыдно. Классическая подстава. Проходившие стажировку советские граждане держались вместе, на это была четкая команда кураторов. Но всегда и за всеми уследить они не могли. Периодически мы оказывались на улице и в университете одни. Отошел от товарищей в туалет, подцепил на обратной дороге симпатичную аспирантку-мулаточку. Пообщались. Потом она попалась мне на глаза ещё раз. И ещё. Я, конечно же, понимал, что дело, может быть нечисто, но сомневался. Она особо не навязывалась, ждала, когда сам прыгнуть к ней в постель захочу. А мне двадцать четыре года всего было, баб хотелось, безумно.
Кончилось это тем, что я зашёл в её квартирку, которую девушка снимала недалеко от университета. Классическая медовая ловушка. Только легли в постель, она начала визжать, царапаться, и сразу же ворвались фбровцы с камерами. Дальше поставили выбор – или едем в полицейский участок, скандал, я сажусь на несколько лет за изнасилование, или сотрудничаю и получаю от них деньги. Я подумал и согласился сотрудничать. Первой совместной операцией с ФБР была вербовка агента «Кука». Я тогда перетрусил знатно. Очень грубая работа. Рассказ о знакомстве с супругами Котлобай и последующего предложения раскрыть секрет ядерного топлива, был неправдоподобен, от него разило за версту. Однако, прокатило, КГБ заглотнул наживку. После этого меня сочли перспективным, и перевели к куратору из ЦРУ.
– Как у вас установились контакты с Юрием Владимировичем Андроповым?
– Он знал, что я двойной агент и работаю на американцев. Вызвал к себе в кабинет, предложил проехаться на конспиративную квартиру. Там поговорили по душам. Когда Юрий Владимирович заявил, что ему известно о моей вербовке ЦРУ, меня чуть инфаркт не схватил.
Андропов меня успокоил, сказал, что всё через несколько лет изменится коренным образом, холодная война закончится, американцы станут друзьями и партнёрами, а у нас будет капитализм. Правда, для этого надо ещё как следует поработать. Пообещал, что будет двигать меня по карьерной лестнице и прикрывать во всех возможных ситуациях.
– Как вы думаете, откуда он мог узнать, что вы работаете на ЦРУ? – в голосе следователя явно слышались нотки сарказма.
– Уверен, Андропову меня слили в Лэнгли. Как резервный вариант для связи и человека, с которым можно работать для реализации озвученных им планов.
– Вы сказали, что являлись дополнительным каналом для связи. Кто был основным, знаете?
– Генерал-лейтенант Евгений Петрович Питовранов. Сейчас он заместитель председателя Торгово-промышленной палаты. У Питовранова постоянные контакты с представителями западного бизнеса, в том числе и американского. Он может с ними встречаться практически легально, под прикрытием своей работы.
Евгений Петрович располагает собственными людьми и ресурсами для проведения любой работы: разведки, диверсий, ликвидаций, расследований. У него имеется собственная структура под крылом КГБ. «Фирма» называется. Она работает лично на Юрия Владимировича Андропова. Люди Питовранова в большинстве своем отставники спецслужб, на многих имеется убойный компромат. Выполняют самые деликатные поручения и задания, которые Андропов по ряду причин не может поручить своим подчиненным из Комитета.
– Вы общались не только с Юрием Владимировичем? Знаете и других лиц, задействованных в будущем перевороте?
– Знаю, конечно. Долго перечислять. Из окружения Андропова лично общался с Питоврановым, Евгением Максимовичем Примаковым – директором института Востоковедения. Был в хороших отношениях с Филиппом Денисовичем Бобковым, начальником Пятого Управления КГБ. Помогал ему организовать подбор кадров для командировок в МИПСА и создания ВНИИСИ.
– МИПСА – это Международный Институт Системного Анализа в Вене? А ВНИИСИ – советский аналог в Москве?
– Да, всё верно.
– Зачем это делалось?
– Там готовились экономисты для работы в нашей стране, когда строй сменится на капиталистический. Подбор был сильно усложнен, они должны были быть внутренними диссидентами, готовыми принять западные ценности и внедрять капитализм у нас, но при этом очень осторожными, чтобы говорить об этом вслух. Кандидатуры определялись по различным тестам и определенным признакам, если хотите, могу перечислить.
– Это потом. Можете рассказать, как возникла идея смены общественного строя?
– Здесь все просто. Андропов – выходец из богатой еврейской семьи. Его отец был успешным предпринимателем, ювелиром. Официальная биография Юрия Владимировича целиком вымышленная. Мать ненавидела Советы, считала себя «белой костью» и передала это чувство сыну. Юрий Владимирович был вынужден жить и делать карьеру в Союзе, но при этом ненавидел коммунистов, считал себя обделенным. Ненавидел не только потому, что его папаша был ювелиром. Он рассказывал, что при Сталине жил в постоянном напряжении, ждал, что о его тщательно скрываемом прошлом узнают, и боялся ареста. А в семидесятых нашел себе единомышленника в лице председателя Совета Министров. Андрей Николаевич, его зять Гвишиани, Евгений Примаков, женатый на сводной сестре Джермена, Борис Арбатов были под впечатлением Дартмутских встреч. Они ездили в западные страны, видели, как живут буржуа, и хотели обладать такими возможностями. Окружение Косыгина бесило, что они занимают высокие государственные должности, обладают властью в одной из двух самых сильных держав мира, но ничего не имеют. И в старости их ждет только не очень большая пенсия. А западные политики и функционеры – обеспеченные люди, с миллионами долларов на счетах.
– Откуда вы все это знаете?
– Андропов и остальные считали меня полностью своим, и при мне не особо стеснялись высказывать свои мысли. К Юрию Владимировичу я был особенно близок. Можно сказать, являлся доверенным лицом.
– Косыгин тоже хотел жить как капиталист?
– Нет. С ним немного другая история. Он искренне считал, что плановая экономика в том виде, котором она есть, себя исчерпала. И находился под сильным впечатлением общения с Дэвидом Рокфеллером. Зачем производить свою продукцию, которая будет уступать западной, если можно стать капиталистической страной, продавать сырье, и нормально жить. Во всяком случае, я такое слышал.
– Расскажите, что вы собирались делать, когда придёте к власти? Существовал ли какой-то поэтапный план?
– Конечно. Сначала Юрий Владимирович собирался потратить пару лет на подготовку. Затянуть гайки, то есть максимально настроить людей против КПСС. Объявить борьбу с коррупцией, напугать торгашей и спекулянтов, усилить «трудовую дисциплину» облавами в рабочие часы. Выпустить дешевую водку, чтобы население начало потихоньку спиваться. Затем, постепенно менять экономические отношения. Запустить хозрасчёт и рыночные механизмы работы на государственных предприятиях. Косыгин это уже пытался сделать, но неудачно. Реформы заставили свернуть. Невозможно встраивать капиталистические детали в механизм плановой экономики. Так это не работает, или работает в краткосрочной перспективе.
Помните, как в «Интернационале» пелось «весь мир насилья мы разрушим. До основанья. А затем, мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Так и тут, чтобы построить новую систему экономики – капиталистическую, старую социалистическую, нужно было разрушить. До основания.
