официально. А я, — она горделиво выпрямилась, — буду делать вид, что мне твои ухаживания не так и интересны.
Вот уж хрен тебе по всей… Нет, так девушке говорить нельзя. Хрен тебе, и все!
— Сонечка, душа моя, — я перешел на русский, — бабушка с дедушкой мне могут приказывать по многим вопросам, но только не по таким. Дальше продолжать?
— Ты уже сегодня и так много чего наговорил, — девушка явно расстроилась, считав мою реакцию. — Я пока потерплю, потом посмотрим. А сейчас налей мне чуть-чуть белого вина и передай вон ту ужасно вкусную рыбку…
За разговорами мы просидели больше часа, пока император Российской империи с супругой не пожелали к нам присоединиться, желая лично удостовериться в хорошем настроении членов делегации. Общение с молодежью в неформальной обстановке у императорской четы получилось достаточно легким и непринужденным — если царственный дед больше времени уделил молодым людям, расспрашивая тех в основном о событиях на Ибице и подробностях прошедшего турнира, то бабка общалась «о своем, о девичьем» с нашими красавицами. Естественно, звездой опять выступила Аня Шереметьева, но остальным тоже «перепала» толика внимания императрицы. Не стала исключением и Елена Панцулая, которой императрица заявила при всех:
— Не переживай, деточка, я по просьбе Алексея уже взяла твою судьбу под свой личный контроль.
«Какая просьба? Что старшие Романовы опять придумали?» — пронеслось у меня в голове, но вслух я ничего так и не сказал, решив выяснить отношения с бабкой наедине при удобном случае. А старая змея уже плотоядно разглядывала смущенного Петрова:
— Сашенька, мальчик мой, ты сегодня на турнире руки свои гениальные не повредил?
— Спасибо за заботу, государыня, все в порядке, — художник опустил глаза. — Джузеппе был аккуратен.
Мария Федоровна повернулась к младшему Медичи:
— Джузеппе, прими за Сашеньку отдельную благодарность!
Вскочивший итальянец поклонился:
— Рад стараться, ваше величество!
Благодарный взмах рукой, и Джузи садится на лежак, внимание же императрицы переключается на Соню Ольденбургскую, а потом на сестер Гримальди и Стефанию Бурбон. Нейтральные разговоры плавно перешли на обсуждение последних веяний европейской моды, а черту под разговорами о близлежащих бутиках, торгующих шмотьем и украшениями, подвел улыбающийся император:
— Дорогая, прошу прощения, но не стоит забывать — время у нас ограничено. Может, девушки завтра тебе устроят соответствующую экскурсию?
— Отличная идея, дорогой! — встала Мария Федоровна, за которой поднялись и все остальные присутствовавшие. — Девочки, завтра все дружно идем на шоппинг!
Когда императорская чета удалилась, мы с облегчением выдохнули, а Коля пробормотал:
— Умеет бабушка взбодрить, даже когда старается выглядеть добродушной и заботливой.
— Дед у нас тоже не подарок, — улыбался я.
— Это точно! Лыбу будет давить до первого залета, а там…
Брат потянулся за бутылкой и налил мне вина, потом дернулся сказать что-то еще, но передумал, а мне было все понятно и так…
Около десяти часов вечера родитель забрал меня из нашей компании и подвел к одному из шатров, в углу которого сидели царственный дед и китайский император, занятые оживленной беседой. Причем оба они даже внешне не скрывали взаимной неприязни, а уж на чувственном фоне ненависть к друг другу просто зашкаливала!
— Как ощущения? — поинтересовался отец.
— Отвратительные, — поморщился я.
— Потерпи, сын, скоро дед нас с тобой должен позвать, а ты уж там… Но в рамках.
— Опять используете меня в качестве страшилки?
— Прости, сынок, но в этом случае мы должны использовать все средства убеждения, и твоя репутация полного отморозка пришлась как нельзя более кстати. — Родитель вздохнул: — Эти ускоглазые только язык прямых угроз воспринимают. Побудешь Злобырем, если понадобится?
— Пользуйтесь на здоровье, — вздохнул я в ответ.
— Спасибо, Лешка. Ты же слышал поговорку с родины дедушки Донни, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо больше, чем просто добрым словом?
— Мой небольшой жизненный опыт эту поговорку полностью подтверждает, — не удержался от ухмылки я. — Отец, может, китайца прямо сейчас гневом слегка мотивировать? Чтоб, значит, не кочевряжился?
— Лишнее… О-о-о, похоже, твое присутствие не понадобилось…
И действительно, закончивший трудные переговоры царственный дед подходил к нам с явно довольным видом:
— Саша, сегодня же вечером свяжись с младшим братом, пусть к нашему возвращению подготовит достойную награду для рода Пожарских.
— Сделаю, — кивнул родитель.
— Лешка, — дед оглядел меня, — тебе ничего не предлагаю, знаю — деньги и награды тебя не интересуют. Короче, придумаешь что-нибудь сам, но в рамках.
— Про рамки — кто бы сомневался, — не удержался от вздоха я.
— Вот-вот! — назидательным тоном произнес он. — А сейчас возвращайся к молодежи, не дело их надолго без присмотра оставлять. У нас же, сам понимаешь, график плотный, столько еще вопросов предстоит с главами правящих родов до утра обкашлять…
***
И опять удалось поспать не больше пяти часов — в десять утра нас с братьями поднял дед Владимир:
— Подъем, бойцы! Через сорок минут завтрак, а в полдень мы должны быть во дворце Гримальди!
Первым поднялся Александр, он же и принес из бара нам с Николаем по бутылке с ледяной минералкой.
— Когда старшие спать успевают? — задал хмурый Коля мой вчерашний вопрос. — Мы вчера с пляжа во сколько, в пятом часу уходили?
— Ага, — мы с Сашей оторвались от бутылок с благословенной жидкостью.
— А веселье еще продолжалось! Капец! А во сколько бабушка сказала девушкам на лобби приходить?
— К двенадцати.
— Они явно к Гримальди не идут. А чего тогда нас во дворец дергают?
— Через сорок минут за завтраком узнаем, — я поставил пустую бутылку на прикроватную тумбочку. — Кто первый в душ?..
— Итак, господа, — оглядел нас князь Гримальди, и его голос гулко отозвался в зале приемов, ставшем для нас в последнее время практически родным, — будем начинать. Как мне сказали главы родов, все молодые люди проявили завидное упорство и наотрез отказались раскрывать подробности… инцидента, закончившегося дружеским поединком только благодаря вмешательству Алексея. Эти же вышеуказанные главы родов решили привлечь меня в качестве посредника, чтобы между ними не осталось никакого недопонимания, обид и тем более противоречий, могущих привести в дальнейшем к обострению отношений между родами. Начнем с Медичи. Умберто, слушаем тебя.
Вместо ответа король Италии кивнул внукам, которые сделали шаг вперед и громко заявили:
— Вильгельм, Фридрих, Алексей, Виктор! Просим прощения за свое недостойное поведение! Никаких претензий не имеем!
Властный жест императора Германии.
— Умберто, Джузеппе, Алексей, Виктор! — вышли оба младших Гогенцоллерна. — Просим прощения за свое недостойное поведение! Никаких претензий не имеем!
И, наконец, царственный дед машет рукой:
— Вперед!
Мы с Виктором делаем шаг вперед:
— Умберто, Джузеппе, Фридрих, Вильгельм! Просим прощения за свое недостойное поведение! Никаких претензий не имеем!
Кивок удовлетворенного хозяина дворца, и мы
