Стоит ли рассказывать обо всем Аудроне? Киаран для себя однозначно ответил «нет». Хватит с нее эмоциональных потрясений и хождения по краю. Портить настроение любимой женщине правдой о безумных выходках ее приемной матери он не собирался.
* * *
Киаран вернулся в зал и сел за столик. Гости начали возвращаться с террасы, ожидая появления десертов. Официанты сновали туда-сюда, разнося горячие напитки. Сюзанна в зал еще не вернулась.
Киаран повернулся к притихшей Аудроне и улыбнулся, глядя на ее профиль.
— Осталось недолго, — он коснулся ее руки, замершей на столе, чтобы погладить милые пальчики, но Аудроне странным образом вздрогнула и тут же убрала кисть.
Подала знак официанту, чтобы подошел.
— Все в порядке? — забеспокоился Киаран, которому этот жест показался странным.
— Хочу кофе, — сипло произнесла она и тут же откашлялась. — Кофе, пожалуйста, — повторила громче, обращаясь к официанту.
Тот принял заказ и удалился. Гул в зале усиливался, гости стали разговаривать громче, зазвенели приборы, тележки с десертами поплыли по воздуху мимо столиков.
— Что ты будешь из сладкого? — Киаран наклонился к Аудроне. — По-моему, вон те кексы в розовой глазури неплохо выглядят.
— Вильям ушел домой, — едва ли не перебила его Аудроне. — Тартас слишком активно налегает на спиртное.
— Тартас взрослый мальчик. Даже если они с Вильямом повздорили, пусть сами между собой разбираются.
Аудроне подали ее кофе. Киаран от горячих напитков отказался.
— Что-то «мама» долго прихорашивается. — Она отпила глоток. — Пора бы уже и закруглиться, — Аудроне поморщилась и шмыгнула носом.
Киаран наклонился ближе к ней, игнорируя правила приличия. Аудроне отклонилась в сторону и сделала останавливающий жест рукой.
— В чем дело? — тихо спросил Киаран.
Он хотел взять Аудроне за руку, но та резко прижала ее к груди.
— Не прикасайся ко мне, — прошептала едва слышно. — Пожалуйста, — добавила поспешно и выпрямилась.
Блеснула капля на ее щеке, и она поспешно стерла ее, активно делая вид, что ничего особенного не происходит.
Киаран отвернулся, уже не сомневаясь в том, что произошла некая катастрофа, с последствиями которой ему будет очень тяжело справиться. Она обвел взглядом гостей и подавил желание встать, схватить в охапку Аудроне и бежать из зала со всех ног. Надо дожить до конца представления, а уже потом со всем разбираться.
В голове вихрем кружились мысли о том, что именно могло случиться в зале за то время, пока он отсутствовал. «Или не в зале», — подсказал внутренний голос.
Сюзанна объявилась спустя минуту и, как ни в чем не бывало, присела напротив. Она сменила наряд. Теперь на ней было вечернее платье в пол того же цвета, что и у Аудроне. Только бархатное, а не шелковое, и более помпезное. Не хватало короны на голове — и вполне сошла бы за Императрицу.
Киаран пристально взглянул на довольную собой «будущую тещу» и… понял… Догадался, что именно могла сделать эта стерва с Аудроне!
Захотелось кричать. Вывернуть стол с угощениями на нахально скалящуюся тварь, называющую себя «матерью». Как Лала Ли могла довериться ей? Оставить на ее попечение родную дочь и вверить судьбу чада в руки «подруги», которая посвятила жизнь тому, чтобы всем вокруг мстить?
Лала Ли любила дочь. В этом Киаран не сомневался. В воспоминаниях Аудроне только образ Лирелии Левен казался самым светлым пятном в жизни. Даже к копии дочери она была более милосердна, чем приемная «мать». Так неужели Лала Ли не понимала, что из себя представляет Сюзанна Мэль? Или она понимала, но у нее не осталось выбора, кроме как довериться ей…
— Пойду, остановлю попойку Тартаса, — Киаран встал и направился к равнерийцу.
Сражение с психореалистами похоже на бой с собственной тенью. Кулак рассекает воздух и всегда попадает в цель, только удар по сознанию получаешь ты сам. Психологические приемы воздействия, иллюзии и галлюцинации — вот оружие этих эфонцев. И чем лучше они знают жертву, тем опаснее становятся для нее.
Киаран умел сражаться с реальными противниками, но бороться с иллюзиями и чужими убеждениями его не научили. Модельеры, трансгрессиры, шаманы, материалисты — каждого из них можно было убить в прямом поединке. Но как победить психореалиста, плетущего интриги непосредственно в твоей голове?
Заметив приближение Киарана, Тартас отставил в сторону стакан с атеролем. Киаран склонился к его уху и, игнорируя присутствие остальных гостей за столом, прошипел.
— Выйдем. Немедленно.
Слава Инагу, Тартас не препирался и вопросов не задавал. Он, следуя этикету, извинился перед присутствующими, и зашагал за Киараном.
Попав в коридор, Киаран тут же набросился на него с вопросами:
— Где в этом доме сервер с записями с камер видеонаблюдения?
Подвыпивший Тартас вскинул брови и изобразил крайнюю степень задумчивости на лице.
— Ты явно знаешь, где это помещение, — напирал Киаран.
— Допустим, — ответил Тартас. — Мне туда заходить запрещено. А тебе, полагаю, и подавно.
— Ну, это если разрешение спрашивать. Но мне на разрешение уже как-то насрать!
Тартас с уважением кивнул, оценив лексику Киарана.
— Ну раз ты настроен решительно… Тогда пойдем, — он развернулся на месте и его занесло.
— И завязывай уже пить! — Киаран придержал его за плечо. — Скоро с ног свалишься!
— А это уже не твое дело, — буркнул Тартас и повел Киарана в глубь коридора.
Глава 15
Вечер закончился, и гости разъехались. Аудроне устала растягивать губы до ушей и делать вид, что по-настоящему счастлива. Стоит отдать Киарану должное: он явно понял, что его застали с поличным, потому после своего возвращения в зал вместе с Тартасом вел себя вполне сносно. Он не пытался прикасаться к ней, не задавал вопросов и демонстрировал манеры публике, которая была этого недостойна.
Тем не менее Аудроне чувствовала, что чем дольше находится рядом с Киараном, тем невыносимей становится ее дальнейшее существование. А ей еще неделю жить в этом личном аду.
Как только за последним гостем закрылась дверь, улыбка стекла с лица Аудроне, как жидкая краска с кончика кисти. Не говоря ни слова, она развернулась и побрела к себе.
Киаран не окликал ее, и за ней не пошел. Очевидно, что точка в их отношениях поставлена, и он уже это понял.
Аудроне вернулась в комнату и заперла дверь на замок. Сбросила с ног туфли и вошла в ванную. Заботливые служащие и роботы-артомеры уже прибрали осколки зеркала, и повесили новое отражение Аудроне над раковиной.
— Что ты видела? — голос Киарана прямо за спиной заставил ее вздрогнуть.
Он вышел к ней из спальни и его отражение появилось в зеркале.
— Уйди, — произнесла Аудроне, отводя глаза.
— Что внушила тебе это хренова психореалистка!!! — проревел он.
— Про-о-о-очь!!! — она замахнулась и снова нанесла удар по собственному отражению.
Новое зеркало покрылось трещинами, но не осыпалось. В нем по-прежнему отражался Киаран. Только на этот раз его копий было слишком много. По одной на каждый мелкий осколок.
Руки затряслись. Аудроне опустила глаза и взглянула на них. Ни одного пореза на армированной коже, ни единой царапины. Все раны остались на сердце и сейчас кровоточили. Внутри все истекало кровью. От этой крови разило металлическим запахом, который спустя пару часов изменится на благоухание гнили. Железная Аудроне сегодня умерла, а ее тело незаметно начало разлагаться и источать смрад.
— Она внушила тебе то, чего не было, — произнес Киаран. — Это иллюзия!
— Замолчи, — просипела Аудроне, прижимая трясущиеся пальцы к груди.
— У меня с ней ничего не было, — он сделал шаг по направлению к Аудроне и продолжил говорить: — Психореалист способен создать иллюзию и внушить ее подопытному. Разница в степени мастерства и продолжительности воздействия. Психореалисты стараются работать со страхами или сильными желаниями. Ранимому сознанию легче внушить то, чего оно либо боится, либо хочет получить. Но иллюзии, Аудроне, всегда остаются только иллюзиями. И у них так же, как и у любого эфонца, есть слабые места.
