по стенам, луч фонаря упёрся мне прямо в лицо. Инстинктивно прикрыв глаза, я выдал свою «развязанность», что вызвало гнев посетителей, а их было двое, и пока один выпихивал меня наружу, второй от души пинал бедного Алибека. На что тот болезненно охал, и бормотал что-то не по-нашему.
Вот так и помогай людям. — с сожалением подумал я, выходя на улицу.
— Дёрнешься, пристрелю! — рыкнули сзади, а я поймал дежавю. Не так давно меня брали в плен, и тоже гоняли с приставленным к спине автоматом. Вот только теперь так не повезёт, Раиля здесь навряд ли увижу.
— Вперед иди! Только без фокусов! — снова злой окрик. Но я и не собирался сопротивляться, молча перебирая ногами.
Пара поворотов, ещё кусок траншеи, и вот она, ещё одна дверь, родная сестра первой.
— Стой! — в спину упёрся автомат. — Мордой к стене, руки за голову!
Я послушно повернулся, и поднял руки, сцепив их в замок.
— Дёрнешься, пристрелю! — вновь повторил конвоир, и замолчал до прихода второго.
— Стучал? — спросил он.
— Нет. Тебя жду. Мало ли, может рыпнется... — судя по всему первый был человеком боязливым, но ответственным, соблюдавшим все положенные инструкции.
— Стучу? — спросил первый.
— Давай! — согласился второй, и тут же раздался негромкий «деревянный» стук.
Ничего не происходило.
Стук повторился, уже чуть громче.
— Не заперто! — крикнули изнутри, а только сейчас подумал что совсем недавно рассуждал как, следуя совету деда, буду искать бандитов. А оно, оказывается, совсем просто. Ещё бы знать что с Гагариным. Жив — не жив, ранен — не ранен. Я вообще плохо запомнил момент нашего приземления, тире падения. Саня развернул аппарат, заходя на снижение, потом вдруг выстрелы, или взрывы. Удар, темнота, и вот я здесь.
Если логически подумать, то это больше всего похоже на потерю управления. Планер, он на то и планер, что может лететь даже без двигателя, а тут закрутило. Значит, как это не прискорбно, Саня либо убит, либо ранен. Третьего не дано.
Подвешенная под потолок керосинка света давала не много, но вполне достаточно чтобы осмотреться.
С ходу — обычный блиндаж. Ничем не прикрытые земляные стены, бревенчатый потолок, напротив двери, нары в два яруса, сбоку широкий стол и лавка. В углу перегородка-ширмочка, и рядом массивная буржуйка.
Возле стола, спиной ко мне, стоит человек в военной гимнастерке и в обычных кирзовых сапогах.
Один рукав гимнастерки, пустой, заправлен в брюки, вторая рука, вроде, на месте.
Замечаю лежащий на столе пистолет, одновременно со стуком закрывающейся за спиной двери. В помещении, кроме меня и однорукого, никого нет, конвоир вышел, но рождающийся в голове план по захвату заложника, меркнет, не успев родиться.
— Он не заряжен. — глухо говорит хозяин землянки, заставляя меня отшатнуться.
Я хорошо помню этот голос, и его обладателя. Это Клаус, ошибки быть не может.
— Ну здравствуй... — поворачивается он, «впиваясь» в меня единственным глазом.
Второй, как у Нельсона, скрыт за чёрной повязкой.
На приветствие, от неожиданности, не отвечаю, пытаясь справиться с эмоциями.
Пауза затягивается, и Клаус снова отворачивается.
— Вижу не рад ты мне... — так же бесстрастно произносит он.
Я молчу.
— Твой друг жив. Расшибся малость, но ничего, кости срастутся, мясо нарастёт...
Наверное новость, сама по себе, хорошая, только в данном контексте весьма спорная. Как это не цинично, но в настоящий момент меня больше волнует своя собственная судьба. Гагарин то что, подлечится, и точно так же будет служить охотникам. А вот со мной так, скорее всего, не будет. Да я и сам не соглашусь, даже если предложат.
— Чайку? Или чего покрепче? — повернулся Клаус.
Пить я не хотел, вполне хватило умывания, но кивнул, соглашаясь.
На стол из-за ширмы перекочевали высокие рюмки, поднос со снедью — картошка в мундире, зелень, нарезанное кусками мясо, маринованные огурцы в баночке, и отдельно, с особым почтением, бутылка водки со знакомой этикеткой.
— Столичная! Оригинал! — ловко управляясь одной рукой, похвалился хозяин.
— Настоящая? Или опять галюны? — оснований для скепсиса у меня было предостаточно, и хоть Клаус тут же поклялся мамой и папой, уверенности мне это не прибавило.
— Да какая, в принципе, разница? — понимая что его заверения меня не убедили, махнул он рукой.
— Присаживайся!
Я сел, дождался когда он наполнит рюмки, и безо всяких тостов тут же опрокинул свою.
На вкус — обычная. Не слабая и не крепкая. В последнее время если чего и пили — самогон. Так вот, по сравнению с ним, — нейтрально.
Неопределенно хмыкнув, Клаус налил ещё. Я выпил.
С вызовом зыркнув своим одним глазом, он подтянул гранёный стакан, и наполняя его «с горочкой», многозначительно посмотрел.
Понимая что это могли быть галлюцинации и никакой водки, как и вообще всего что сейчас вижу, нет, я так же бесстрастно, медленно, маленькими глоточками, осушил «вызов», и громко поставил стакан на место.
Операция повторилась, только доза уменьшилась — водка в бутылке закончилась.
Я так же молча выпил.
— И не закусишь даже? — поднял «единственную» бровь Клаус.
— Было бы что... — с вызовом ответил я, отлично зная что даже если водка и реальна, одна бутылка для моего организма — как слону дробина.
— Ну извини. Больше нету. — развёл руками, точнее рукой и тем что осталось от второй, мой «собутыльник». — Для важного случая её берёг, думал посидим, дела наши горькие обсудим...
— Так наколдуй. Чего тебе стоит. — с усмешкой предложил я, продолжая сомневаться в реальности происходящего.
— Не могу. Рад бы. Да не могу. Извини. — вполне натурально вздохнул Клаус, и резко выдохнув, вылил содержимое своей рюмки в рот.
А я, глядя как дёрнулся его кадык, едва сдержался чтобы не ударить.
Володеньку бы сейчас сюда... — мелькнула запоздалая мысль. Но не судьба, надо было свисток половчее спрятать. В сапог например, или ещё куда-нибудь...
Занюхав рукавом, Клаус поднялся, «нырнул» за ширму, и достал оттуда небольшую картонную коробку.
Я вопросительно посмотрел на него.
— Твои вещи. — объяснил он, двигая коробку ко мне.
Заглянув внутрь, я аж сжался, стараясь не выдать своего волнения. Там,
