Рабов?! Это уж слишком!
Натали тряхнула головой, отгоняя наваждение.
– Свободного человека никогда не превратить в раба!
– Это вы называете себя свободными людьми? – улыбнулся Лик.
– В нашем обществе рабство давно уничтожено!
– Да неужели? Кто такие рабы? Это существа, вынужденные выполнять чужие желания, нравится им это или нет. Разве в вашем обществе это не так? Вы гордитесь, что у вас никто не надрывается за миску еды. Ваш труд оплачивается несколько по иному. Но по сути ничего не меняется.
– У нас есть свобода выбора, – Натали подалась вперед, не обращая внимания на «тыквоголовых», которые держали ее. – Да, мы продаем свой труд, но цену нашего труда определяем сами. Раба можно заставить отдавать свой труд даром, а если свободный человек решается на такое, то это только его решение.
– Ошибаешься. А как же мнение окружающих? А как же престиж, мораль? Вы даже хуже рабов, потому что не осознаете своего положения.
– Не только мораль создает людей, но и люди создают моральные принципы, по которым живут!
– Давайте оставим эту демагогию, – вмешался сержант. – Все равно каждый из нас останется при своем мнении.
– Увы, – Лик издал звук, похожий на вздох. – Тем не менее, я продолжу разговор о цене. Мои хозяева могли бы просто пользоваться вашими мирами как источниками определенных ресурсов. Но они щедры. Они готовы преподнести человечеству – и не только человечеству – щедрый подарок. Кто из вас не мечтал раскрыть те тайные возможности, которые дремлют в каждом? Кто не мечтал стать не вместилищем своей сокровенной сути, а ее подлинным воплощением? Ваша внешность навязана вам. Вы выглядите не так, как хотите, а так, как обязаны в силу своего происхождения. Вы можете стать сильнее, вы можете измениться, но лишь незначительно. Наш дар поможет вам сломать любые рамки, стать тем, чем вы являетесь на самом деле…
– Как Драго? – выпалил Жижич.
– Да, как Драго. Причина его бед – не наш дар, а то, что он не сумел его оценить и правильно им распорядиться. На своей планете он был изгоем, ничтожеством. Он стал ее властелином – и оставался бы им, если бы продолжал нас слушаться. Но вы окажетесь разумней, я в этом не сомневаюсь. Вы превратитесь в то, чем всегда хотели быть. Вы освободите свои самые сокровенные мечты, самые смелые фантазии…
– И с какой радости вы решили облагодетельствовать человечество? – спросил сержант. – Насколько мне известно, этот ваш Драго был не слишком счастлив, когда его, так сказать, мечты стали воплощаться в реальность. А как насчет фразы «Жизнь – это болезнь материи»? Или она была произнесена не вами и не на вашем корабле? Да и нас тоже не встречали с цветами и распростертыми объятьями.
– Немногие способны принять истину. Они боятся высвобождения своего «эго»…
– А те несчастные, которых вы использовали как биомассу, чтобы изготавливать себе слуг? Как я понимаю, вы у них разрешения не спрашивали.
– Да, порой гибнут невинные. Но человек, как и любое живое существо по сути своей болезнь материи, и уничтожая ее, мы возвращаем материю в первоначальное состояние покоя. Так нас учат Древние Боги, явившиеся к нам из пустот мирового пространства. Они хотят, чтобы разумные существа стали гибче, чтобы они перестали переделывать мир, в котором живут, и начали переделывать себя…
– Пока, как вы выразились, не придут в состояние покоя? То есть не превратят себя в пыль?
– Достаточно, – в голосе Лика послышались гневные ноты. – Когда твоя плоть начнет меняться, ты сам поймешь всю глубину своего заблуждения. Приступайте.
Один из «тыквоголовых», стоящих в зале, шагнул к сержанту сзади и быстрым движением прижал к его шее инъектор. Натали вскрикнула. Сержант рванулся, но было уже поздно. Он дернулся, потом еще раз, и повис на руках своих конвоиров.
Черные губы Лика тронула довольная улыбка. «Головастики» опустили сержанта на пол и отступили на шаг. Батист Сю лежал ничком, неловко подогнув под себя одну руку.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Сильное, тренированное тело сержанта разогнулось, как пружина. В руке что-то блеснуло… и маленькая шариковая граната упала туда, где уходили в пол многочисленные трубки и кабели, питающие Лик.
Вопль, в котором не было ничего человеческого, оглушил Натали… а в следующий миг страшный взрыв швырнул ее в сторону, и она потеряла сознание.
Когда девушка очнулась, в зале было очень тихо. Пахло паленой пластмассой, откуда-то с бульканьем вытекала жидкость. Натали с трудом открыла глаза. Прямо над ней, в клубах дыма, покачивались безобразные обрывки проводов. А чудовищная личина, которая висела на них, исчезла.
«Тыквоголовые» лежали на полу, похожие на тряпичных кукол. Морщась от боли – падая, она опять задела поврежденную руку, – Натали поднялась и принялась искать среди обломков пластика и металла свой карабин, отнятый бдительным «головастиком».
Жижич сидел у двери, обхватив голову руками, и стонал. Похоже, его сильно контузило, но и только. Натали тоже чувствовала себя не лучшим образом: ноги дрожали, к горлу подступала тошнота.
– Ничего, – пробормотала девушка. – Я еще легко отделалась…
Хуже было другое: дверь вынесло взрывом. Почувствовав недоброе, Натали, выглянула в зал. Она не ошиблась. Тому, что торчало из-под груды обломков, не помогли бы и лучшие аппараты жизнеобеспечения, даже если бы некто всемогущий – или почти всемогущий – мгновенно перенес их из Сен-Жерменской правительственной клиники.
Наконец, Натали вернулась к сержанту. Он был жив и даже пытался приподняться. Девушка бросилась к нему… и увидела на месте инъекции огромный черный волдырь. От него, точно щупальца, тянулись синеватые нити – и шевелились, словно пытаясь поудобнее угнездиться у него под кожей…
Сержант приоткрыл глаза и слабо улыбнулся.
– А знаешь, этот гад во многом прав, – он закашлялся, и на губах выступила пузыристая черная жидкость, похожая на мазут. – Только меня они не получат. Вот что… Брось меня… Бери тех, кто уцелел, и беги отсюда. Беги и передай всем, что это гребаное корыто надо разнести. Чем скорее, тем лучше. Здесь нечего искать – ни нам, ни уэнам. А вот кого надо найти – это того, кто сотворил это дерьмо. Не планету предков – они тут не причем… Пусть ищут Древних богов. И разберутся, какого черта им надо.
– Я без вас не уйду… – пролепетала Натали, пытаясь поднять сержанта, но он оттолкнул ее.
– Я сказал, беги. Это приказ… – синюшные щупальца задергались сильнее, и кожа сержанта начала сереть. – Отставить разговоры… Бегом… арш!
Натали вскочила и метнулась к выходу. Жижич все еще сидел там. Она рывком поставила его на ноги и потащила прочь.
– Идем! Идем! – настойчиво повторяла она, забыв, что он не понимает французского.
Они уже выбежали в зал, когда крик отчаянной боли заставил ее на миг замереть на месте. Так мог кричать человек, которого живьем разрывают на части.
«Беги. Это приказ»…
– Есть, сержант, – шепнула она и, покрепче стиснув руку Жижича, двинулась вперед.
Она не помнила, как нашла шлюз, как поднялась на поверхность. Командарм был совсем плох, бормотал какую-то нелепицу, а один раз его начало тошнить. Из транспорта выбежали люди в форме флота Альянса, но ей казалось, что это «тыквоголовые», и она хотела в них стрелять, но карабина под руками не оказалось – к счастью. Потом их втащили на борт…
Транспорт взлетел, едва убрали трап. Стоя в шлюзовой камере, залитой дурным синим светом, Натали изо всех сил вцепилась в Жижича. В этот момент она меньше всего хотела остаться в одиночестве…
Эпилог
Их встречал весь Пари-Нуво.
Аэробус приземлился на посадочной площадке Консульского дворца. Тут собрались все высшие чины армии и все высокопоставленные чиновники Республики. И вся Республика могла наблюдать триумфальное возвращение героев – его транслировали на огромных экранах во всех городах.
