Неужели он действительно так слаб, что позволит обмануть себя? Неужели он действительно намерен навечно остаться в воспоминаниях?
На мгновение Сюань Цзи показалось, что, поднявшийся со дна озера император У, впервые за все время был похож на человека из плоти и крови. Слабость сильного так же волнительна, как и храбрость труса.
— Но мы ведь все равно должны найти выход, верно?… — медленно произнес Сюань Цзи.
Прежде чем он успел договорить, Шэн Линъюань слегка кивнул.
— Ну, это было бы разумно.
Сюань Цзи промолчал.
На долгие уговоры времени не было.
— Это врожденный инстинкт человека – избегать тягот и забот6. Я ведь тоже не могу пренебречь условностями. — на мгновение задумавшись, спокойно произнес Шэн Линъюань. — Все это было так давно, что я даже растерялся и какое-то время ничего не мог понять. Почему бы нам не сделать так: что ты хочешь узнать? Просто спроси меня. Может быть, при помощи твоих вопросов, я смогу выбраться из этого бесконечного круга незначительных мелочей.
6 避重就轻 (bì zhòng jiù qīng) избегать тяжёлого, искать лёгкого (обр. в знач.: идти по пути наименьшего сопротивления).
— Ваше Величество, — не удержался Сюань Цзи, — как может что-то, что заманило вас в ловушку, быть незначительным?
Шэн Линъюань, вероятно, решил, что маленький демон слишком сентиментален для того, чтобы это понять. Глядя на него, он улыбнулся.
— Хорошо, тогда что ты предлагаешь?
В его присутствии Сюань Цзи постоянно испытывал чувство бессилия, будто он только и делал, что растрачивал свои чувства впустую. Этот человек всегда сохранял хладнокровие и держал себя в руках. Что бы ни случилось, он продолжал изучать свои слабости и уничтожать их. Это было то таинственное, что отличало Его Величество от всех остальных людей.
Но, как только он понял свою ошибку и до того, как он успел заговорить, окружающая их действительность начала рушиться. Очевидно, Шэн Линъюань привел в порядок свои мысли и, сохраняя самообладание, оставил это простое и теплое воспоминание о юности позади.
Мирная деревня клана шаманов внезапно разлетелась на множество осколков, как разбитая ваза.
Они провалились в ночь. Прежде чем Сюань Цзи перестал падать, он увидел, как со скрипом открылась задняя дверь дома главы. Держа в руках матерчатый мешок, маленький Алоцзинь выскользнул из хижины и направился прямо к подножию горы. Лицо его выражало обиду, а ладонь левой руки покраснела и распухла. «Стукач» потерял всякое терпение и Алоцзинь вынужден был сбежать из дома.
— Что с ним случилось?
— Он украл у великого мудреца «заклинание ужаса» и подложил его мне под подушку, — сказал Шэн Линъюань. — «Заклинания ужаса» могут пробудить в людях их самые сокровенные страхи, но в этом нет ничего плохого. Страх — это всего лишь иллюзия. Когда человек это поймет, он исчезнет. Первоначально сам великий мудрец использовал эти заклинания для практики. Позже я часто брал их с собой. Но в то время я был еще слишком юн, потому глава клана и великий мудрец избегали пугать меня. Когда глава клана узнал об этом, он пришел в ярость и публично избил Алоцзиня. Не стерпев обиду, он тайно сбежал в ту же ночь.
Сюань Цзи услышал поблизости тихий шелест. Оглянувшись, он увидел Шэн Линъюаня, спускавшегося с большого дерева. Юный принц смотрел в спину Алоцзиню. Мальчик с минуту колебался, но все же последовал за ним.
— Ты...
— В тот день я так и не заснул, — откровенно ответил Шэн Линъюань. — Не важно, насколько хорошим является «заклинание ужаса», в конце концов, это очень мощное средство. Когда я впервые прикоснулся к нему, я был так напуган, что больше не смел закрывать глаза.
Шаманы не были полностью оторваны от внешнего мира. Некоторые из них регулярно одевались как обычные люди и выходили за покупками и для обмена. Хотя Алоцзинь никогда не ходил с ними, он явно знал дорогу, и все время, пока шел, он не переставал плакать. Мальчик и сам не заметил, как прорвался через барьер, установленный у подножия горы, и покинул зону защиты клана.
Он думал, что снаружи его ждут высокие горы и широкие реки. И с какой вообще стати чужой ребенок был таким драгоценным?
Но, едва покинувший клан юный шаман не ожидал так скоро вкусить все «трудности и опасности внешнего мира».
Клан шаманов не вел никакой борьбы, но их магия была непредсказуема. Их боялись как люди, так и демоны. Они знали, что Шэн Линъюань спрятался в горах, и, учитывая сложившуюся ситуацию, не осмеливались действовать безрассудно. В этом случае, сбежавший из дома Алоцзинь, оказался «человеческой головой, присланной за тысячу ли»7. Стоило ему только выйти, как его тут же увели.
7 千里送人头，礼轻情意重 (qiānlǐ sòngrén réntóu, lǐ qīng qíngyì zhòng) – дословно всю эту фразу можно перевести как «дорог не подарок, а внимание», и не учитывать при этом первую часть, но есть очень схожий вариант этой фразы, звучащий как 千里送鹅毛 礼轻情意重 (qiān lǐ sòng é máo, lǐ qīng qíngyì zhòng), что буквально означает «за тысячу ли прислали гусиное перышко: легок подарок, да дорого внимание».
Демоны знали, что Шэн Линъюань находился в клане шаманов, и потому не могли осуществить ни один из своих планов.8 Но вдруг, Небеса услышали их, и они случайно захватили Алоцзиня. Они были вне себя от радости. В ту ночь демоны бросили связанного Алоцзиня в клетку, и, чтобы отпраздновать это событие, устроили пир прямо перед ним. Едой на празднике, разумеется, были люди.
8 一筹莫展 (yīchóu mòzhǎn) ни одного плана не осуществить (обр. в знач.: оказаться беспомощным; не в силах ничего не придумать).
Они смешивал с вином человеческую кровь, а детские кости тушили в котле. В кипящем супе плавал маленький скелет. Кое-где на костях еще можно было рассмотреть ошметки кожи и плоти. Но главным блюдом была красивая молодая девушка. Ее внутренности выпотрошили и вымыли, но сама она все еще была жива при помощи какого-то жуткого колдовства. Пока демоны живьем срезали с нее мясо, девушка истекала кровью и страшно кричала.
Демоны до костей обглодали ее ноги. Вынужденный смотреть на это Алоцзинь едва не сошел с ума.
А потом демоны бросили несчастную девушку к нему в клетку. Взгляд девушки был абсолютно пустым. Она смотрела мальчику прямо в глаза и улыбалась. Алоцзинь проплакал полночи.
Сюань Цзи, вынужденный лишь смотреть на происходящее, как беспристрастный наблюдатель, одеревенел, и непроизвольно расправил крылья. Однако, как только это произошло, он вздрогнул. Холодная, не боящаяся огня, рука, потянула его назад.
— Я здесь, не паникуй. — холодно сказал Шэн Линъюань. — Если бы они поменялись местами, люди поступили бы точно так же. Но все это – дела тысячелетней давности. К потомкам это не имеет никакого отношения, маленький демон.
— Вовсе нет... — Сюань Цзи попытался было сказать, что он вовсе не является «потомком демонов», но на середине предложения он снова запнулся.
Он действительно не был демоном, но и определенно не мог считаться человеком. Сюань Цзи на мгновение растерялся. Внезапно, его без какой-либо причины охватило чувство одиночества. Он вдруг понял, что у него никогда не было клана, не было кровных родственников. Обо всем этом он не имел ни малейшего понятия.
В это время, в «обратном течении», маленький Алоцзинь все еще плакал. Рыдания были такими долгими, что охранявший его демон не выдержал, и хотел было ударить мальчика. Но едва он поднялся на ноги, как что-то с силой ударило его самого. Кто-то подошел к нему со спины с кинжалом в руках и с точностью вонзил в шею острое лезвие.
Демон беззвучно упал, и оба, Алоцзинь и Сюань Цзи, пойманные в ловушку своих эмоций, во все глаза уставились на юного принца. Это был никто иной, как маленький «стукач», болезненный и хилый человеческий ребенок.
«Стукач» вытер кровь с лица, умело подхватил мертвое тело и оттащил его в сторону. Похоже, он проделывал подобное тысячи раз.
На его кинжале была начертана мантра усмирения демонов. Разрезав прутья клетки, как спелую дыню, он свободной рукой вытащил мальчишку и сунул ему кувшин, доверху наполненный заклинаниями.
