Шлюп вздрогнул, и отстыковавшийся патрульный отвалил в сторону. Вот он появился в обзоре и, описав широкую дугу, скрылся из виду.
– Им что, в самом деле нет никакого дела до нашего груза? – спросил я, когда «Резвый» лег на прежний курс.
– Ни малейшего, – подтвердил Святослав Георгиевич. – Шлюп частный, не торговый, проверять личные вещи экипажа патруль может только в исключительных случаях, а контрабанда – это забота портовых властей. Вот если бы мы планировали посадку в Турине, тогда да, патрульные непременно поинтересовались бы нашими ящиками.
– Тогда зачем вообще был нужен этот досмотр? – О, это Хельга решила проявить любопытство.
– Формальная проверка документов, – пожал плечами Ветров. – Мало ли? Вдруг у нас на борту какие-нибудь головорезы притаились?
Хельга бросила на меня короткий взгляд, но я предпочел его не заметить. Уж кем-кем, а головорезом я себя не считаю ни в малейшей степени.
Разговор утих словно сам собой. Негрромко гудели нагнетатели над головами, чуть слышно щелкал высотометр, когда «Резвый» менял высоту в погоне за попутным ветром, да время от времени трещал радиотелеграф, отвлекая внимание нашего капитана. Это проплывавшие внизу порты требовали обозначить себя.
Следующий патруль заинтересовался нами, когда солнце уже начало клониться к горизонту, а на востоке замерцала странная искра, словно блестка.
Миланские патрульные оказались такими же болтливыми, как и туринские. Вся разница была лишь в цвете «шкур» да языке. Если на туринцах были синие… скафандры с золотистыми наплечниками, то миланцы предпочли белые «шкуры», на наплечниках которых намалеваны красные кресты. А еще, в отличие от своих собратьев из Савойского герцогства, миланцы говорили только по-итальянски, что, впрочем, не стало для Ветрова проблемой.
И опять то же самое. Патрульные прошлись по шлюпу, мельком оглядели каюты и салон, бегло просмотрели документы и откланялись. А мы продолжили свой путь.
Так заинтересовавшая меня блестящая искра оказалась Высокой Фиоренцей. Огромная полусфера выросла перед нами, когда земля уже окунулась в ночь. Отблески садящегося солнца огнем сверкали на гигантских гранях ажурного купола, опирающегося на вакуумную подушку… диаметром в десяток километров. Как? Как они смогли построить что-то подобное на высоте в добрых шесть миль над землей?!
И вопрос второй… как мы туда заберемся? Шлюп не предназначен для полетов на такой высоте.
– Ломаешь голову над тем, как мы туда попадем, а? – словно прочитав мои мысли, усмехнулся Ветров.
Я заторможенно кивнул, не отводя взгляда от вздымающейся впереди громады парящего города. Святослав Георгиевич повернулся к Хельге. Та тоже во все глаза смотрела на открывшееся перед нами зрелище, напрочь забыв про любимые карты.
– Ну а что скажет наш штурман? Есть идеи, как нам забросить шлюп на шесть миль и не превратить его при этом в груду падающего на землю хлама?
– Я… мм… – Дочь Завидича перевела взгляд с парящего города на Ветрова, потом на меня и… пожала плечами: – Не знаю. Такому нас не учили.
– Молодежь… – с непередаваемыми интонациями протянул Святослав Георгиевич и, усмехнувшись, кивнул в сторону ящика со спасбаллонами. – Советую одеться потеплее, а потом цепляйте «дыхалки» и по местам.
Услышав приказ Ветрова, медлить нельзя, это я узнал на собственном опыте. Тонны чищеной картошки тому свидетели. Да и Хельга, кажется, неплохо знакома с замашками второго помощника капитана, а потому с места мы сорвались одновременно и уже через минуту вернулись в рубку, утепленные, словно полярники на Северном полюсе. Хм… Хельга успела одеться за минуту? Где-то что-то сдохло, и оно явно было очень крупным!
Ветров окинул нас взглядом и удовлетворенно кивнул.
– Удачно мы подошли, как раз к вечерней остановке. Кирилл, ложимся в дрейф. Следи за высотой. А я пойду тоже накину что-нибудь потеплее. Про «дыхалки» не забудьте…
С этими словами Святослав Георгиевич перешагнул через комингс и исчез в переходе.
– Кирилл, что он задумал? – повернулась ко мне Хельга.
– Хм?
– Пожалуйста, скажи, что задумал Ветров, – верно истолковала мое хмыканье наш штурман.
– Если я правильно понимаю, то он хочет отключить гермозащиту, уменьшив таким образом отток энергии от рунескриптов купола, – ответил я на ее вежливый вопрос.
– Правильно. Но не только, – заговорил вернувшийся в рубку Ветров. – Мы отключим вообще все рунные системы, кроме тех, что необходимы для управления шлюпом. Кстати, холодильный ларь и водоснабжение я уже отключил. Так что если у кого есть желание посетить гальюн, сочувствую. Придется потерпеть до швартовки. Кирилл, отключай вспомогательные и дублирующие. Оставляй минимум. Анемометр, высотометр… Охлаждение нагнетателей выключай, вендирект туда же… освещение в минус… управление огнем тоже.
Гермозащита отключилась, и мы это сразу ощутили. В рубку ворвалось гудение нагнетателей, свист ветра… и сквозняк. Хельга побледнела. Кажется, до нее только сейчас дошло, насколько опасной может оказаться грядущая швартовка. Да мне и самому стало не по себе.
– Хм, ничего не забыли? – Ветров окинул взглядом на три четверти погасшую приборную панель, покрутил головой и, заметив небольшой ящик термоса, в котором хранился кофе и горячие бутерброды, выключил и его. – Вот теперь точно все. Ну что, смертнички, покатаемся?
Хельга что-то невнятно пискнула и упала в кресло. И на что мы подписались, а?! Я перевел взгляд с девушки на Ветрова и нервно сглотнул. Тот ухмыльнулся:
– Что застыл, помощник? Доклад давай.
– А-а… да. – Я тряхнул головой, приходя в рабочее состояние. – Кхм. Высота тридцать шесть с половиной, скорость восемь узлов, снос – два к штирборту. Крен – ноль, дифферент – ноль.
– Малый вперед, Кирилл. – Ветров довольно кивнул, резво отбил какую-то радиограмму и утвердился у штурвала. Шлюп начал набирать ход.
Спустя полчаса, когда в рубке уже стало ощутимо прохладно, мы оказались почти под самим городом, и в этот момент Святослав Георгиевич, напомнив о «дыхалках», отдал приказ на набор высоты.
– Стоп машина. Фиксируй положение, Кирилл, – отрывисто скомандовал Ветров. – Начинаем подъем. Кирилл, пять щелчков, не больше. И держи вертикаль.
– Принято. Вертикаль, пять щелчков в минуту. – Я кивнул, одновременно перекидывая тумблеры.
Сопла нагнетателей послушно развернулись и принялись толкать шлюп вверх со скоростью полкабельтова в минуту, те самые пять щелчков. Ветров щелкнул тумблером, и на приборной панели перед ним засветилось зеркало верхнего обзора. Зеркало в прямом смысле этого слова. На его стеклянную крышку, украшенную паутиной прицельного маркера, по желанию оператора проецируется картинка с любого из перископов, нижнего или верхнего. Такое же зеркало есть и на моем посту, на всякий случай. Но в данный момент мне оно не нужно, только отвлекать будет.
