– Будь осторожен, Дарим. И следи за нашими катапультами.
Альтаир повернулся в сторону тяжелых метательных машин, которые ассасины разворачивали в нужном направлении.
– Если катапульты ударят по мне, их удар будет стоить жизни еще дюжине монголов, – улыбнулся Дарим.
– Хулагу-хан – враг серьезный.
– Мы готовы ко встрече с ним.
Альтаир повернулся к гостям:
– Идемте.
Все трое уселись на приготовленных лошадей и неспешно выехали из крепости, отправившись в объезд. А внизу, на склонах холмов, уже шел бой.
– Вы сумеете их сдержать? – В голосе Никколо звучала тревога, которую ему было не скрыть.
– Столько, сколько понадобится, – спокойно заверил его Альтаир. – Завидую вашему путешествию. Византия – прекрасный город.
Никколо натянуто улыбнулся. Невзирая на все усилия Альтаира преуменьшить опасность, купец сознавал ее истинную величину. Но ему уже доводилось попадать в переделки, и он прекрасно понимал намерение Альтаира. Никколо решил включиться в игру.
– Вижу, вы предпочитаете старинное название города. Вы там бывали?
– Очень давно. Это было, когда венецианцы сумели убедить франкских крестоносцев и те вместо Иерусалима атаковали Византию.
– В те дни Константинополь был главнейшим торговым соперником Венеции. Крестоносцы нанесли ему большой урон.
– Но это же открыло Европе Восток, и не только для торговли.
– Монголам ни за что туда не добраться, – сказал Никколо, голос которого по-прежнему был полон тревоги.
Альтаир ничего не ответил и заговорил о другом.
– Конфликт тысяча двести четвертого года помешал мне принести Кредо ассасина в Европу.
– При благоприятном развитии событий мы закончим то, что вы начали. Надеемся, нам хватит терпения.
– Если представится возможность, заберитесь на купол Айя-Софии. Оттуда открывается самый красивый вид на город.
– А как можно забраться на купол?
Альтаир улыбнулся.
– Упражняясь и проявляя терпение… Насколько я понимаю, в Византию вы отправитесь морем. Зачем испытывать судьбу и ехать по суше?
– Мы тоже так думаем. По суше мы доберемся только до Латакии, а так найдем корабль. Дороги Анатолии до сих пор затуманены памятью о Крестовых походах.
– Самые глубокие страсти бывают и самыми опасными, – вздохнул Альтаир.
– Альтаир, если получится, приезжайте к нам. У нас хватит места и для вас, и для всех, кто приедет вместе с вами.
– Нет, – ответил Альтаир. – Спасибо за приглашение, но такие путешествия, Никколо, уже не для стариков. Я останусь здесь. Мои странствия кончились.
– Если вдруг передумаете, наша дверь всегда открыта.
Альтаир следил за битвой. Катапульты неутомимо обрушивали на противников тяжелые камни. В рядах монголов началось смятение.
От конницы ассасинов отделился всадник и галопом понесся в их сторону. Это был Дарим.
– Мы немного отдохнем в деревне, – сказал Альтаир подъехавшему Дариму. – Вижу, вы сумели сдержать врагов.
– Но надолго ли?
– Я глубоко верю в тебя, сын. И потом, ты уже не мальчишка.
– Мне шестьдесят два года.
– Мог бы и не называть своего возраста, а то рядом с тобой я чувствую себя совсем древним, – пошутил Альтаир.
Однако Дарим заметил бледность отцовских щек – верный признак того, что Наставник очень устал.
– Конечно, мы отдохнем и не торопясь простимся с нашими друзьями, – сказал Дарим.
Они подъехали к деревенской конюшне. Здесь братья Поло спешно перегрузили свою поклажу на двух вьючных лошадей. А им самим для путешествия на запад были приготовлены накормленные и отдохнувшие лошади. Наконец-то Альтаир смог отдохнуть. Спешившись, он опустил плечи и оперся на сына.
– Отец, у тебя опять заболела спина? – Дарим довел Альтаира до скамейки под деревом и бережно усадил.
– Просто хочу передохнуть, – ответил Альтаир, упрямо не желая поддаваться боли.
Он тяжело сел, шумно дыша, и посмотрел в сторону крепости. «Жалкий старец, – думал о себе Альтаир. – Ничем не лучше изношенного плаща, болтающегося на палке». Но его душа пела и хлопала в ладоши.
– Конец эпохи, – прошептал Наставник.
Он посмотрел на сына и улыбнулся.
Потом достал мешок, извлек оттуда пять обсидиановых дисков, покрытых затейливыми рисунками, и сложил аккуратной стопкой на скамейке.
– Когда я был совсем молодым, то по глупости своей верил, будто учение ассасинов положит конец всем войнам… Жаль, не хватило мне тогда скромности признаться себе: «Для одной жизни я сделал достаточно». – Он с усилием встал. – И все же нет большей славы, чем сражаться за поиски истины.
Альтаир обвел глазами деревню и окрестности, где продолжалось сражение. К нему подошел Никколо Поло.
– Мы готовы.
– Никколо, окажи мне еще одну услугу. Последнюю, – сказал Альтаир, передавая венецианцу каменные диски. – Возьми их с собой и зорко храни. Если понадобится, спрячь.
Никколо недоуменно посмотрел на старика:
– Что это за артефакты?
– Это ключи, и каждый содержит в себе послание.
Никколо внимательно осмотрел один диск. Недоумение на его лице стало еще сильнее.
– Послание? Для кого?
Альтаир взял другой диск.
– Хотел бы я знать…
Наставник поднял диск над головой, и тот засветился. Старик закрыл глаза, потеряв связь с реальностью.
Эцио вернулся в реальный мир. В каюте снова царил приятный полумрак. От стен и мебели вкусно пахло кедром. В луче света, льющемся из иллюминатора, кружились пылинки. С палубы доносился топот бегущих ног, крики матросов и скрип снастей.
На судне разворачивали парус, готовясь к отплытию.
Во время плавания они увидели парус берберского пирата. Это заставило Эцио и Пири вспомнить про их старого друга Аль-Скараба. Однако пиратский корабль держался на приличном расстоянии и не пытался напасть. Другие корабли за пятнадцать дней плавания встречались им очень редко. Красный одномачтовик скользил по темной, как вино, воде, в которой резвились стаи макрели. Эцио отдыхал. Он безуспешно пытался расшифровать символы на ключе и сожалел, что рядом нет Софии. Мысли о ней и ее безопасности неотступно занимали его ум, и с каждым днем Эцио становился все нетерпеливее в своем желании поскорее добраться до Константинополя.
И вот настал день, когда на горизонте появились знакомые купола, башни, чьи верхушки скрывались в облаках, колокольни и минареты.
– Часа в три пополудни причалим, – сказал Пири-реис.
– Чем раньше, тем лучше.
День выдался жарким и влажным. В такое время жизнь в других частях города замирала до вечера, но только не в гавани. Здесь, как всегда, было шумно и людно. Плотная толпа окружила глашатая. Тот стоял на помосте главного причала. Рядом с помостом застыли янычары в их развевающихся белых одеждах. Пока красный одномачтовик разгружался, Эцио прошел по палубе, чтобы послушать, о чем речь.
