– Месье Ковач… Полковник, он скоро к нам присоединится, – щебетал Ренье. – А пока он просил меня вас развлечь. Подготовить как бы.
Доктор взял со стола тонкий, узкий скальпель.
Полюбовался, как свет ламп играет на лезвии.
Потом перевел взгляд на Ричарда.
– Почему же он не боится? – мелькнуло в голове у Ренье. – Он не может не бояться. Должен.
Где-то из-за стены раздавались крики болотных зомби.
– Вы ведь были там? – спросил Ричард. – Во второй экспедиции. Вы знаете, что стало с моей матерью?
Ренье обернулся.
Во взгляде его что-то мелькнуло, – странное, нехорошее.
– Ничего я не знаю, – отрезал он.
А ведь это то, чего я хотел, – подумал вдруг Ричард.
При мысли об этом ему вдруг стало безумно весело.
Два долгих года, – в Зоне, в ядовитых пустошах зомби, – он по крупицам, жалким песчинкам, собирал правду о судьбе матери. И вот сейчас, прямо перед ним, стоит человек, – который знает ответы. Пусть не все, но многие.
Так, может, не случайно Ричард здесь оказался, – и встреча их не поражение, а победа?
– Расскажите, – попросил он. – Расскажите мне о той экспедиции. Что там было? Что помните?
Он меня совсем не боится.
Эта мысль больно резанула Ренье.
Доктор и сам не осознавал, – как привык к чужому страху. Как пристрастился к нему.
Долгое время он был никем, – посмешище, мартышка на побегушках у великого профессора Перельмана. А потом вдруг все изменилось.
Так незаметно, – Ренье и сам этого не понял.
Люди его боялись. Охранники. Ассистенты. Даже те, кому он пожимал руку на научных собраниях, – все видели в нем опасность.
Нет, они по-прежнему не уважали его, презирали нередко, – но в глубине души боялись. Дыхание Зоны словно окружало его, вязкой ядовитой аурой.
Именно это, внезапно понял Ренье, придавало смысл его жизни.
Смотреть на людей, и видеть в них Страх.
– Я заставлю его бояться, – подумал Жак.
Он взял небольшой шприц.
– Надеюсь, вы не боитесь уколов, мистер Теннеси?
Ренье снял со стола высокую банку. В ней переливались глаза.
– Яблоки зомби, – пояснил доктор. – Считается, что они остаются живыми, даже если отделить их от черепа. Давайте проверим?
Он вынул один из глаз.
Воткнул в него иглу, медленно стал набирать вязкую влагу.
Было видно, как расширился от боли зрачок.
Ричард дернулся.
– Вам стало интересно?
Доктор Ренье легко улыбнулся.
Он подошел к Ричарду.
Юноша стал вырываться, – но это было бесполезно. Прочные ремни надежно приковали его к столу.
– Не бойтесь.
Взгляд у Ренье был добрый, почти отеческий.
– Вам не будет больно; разве только чуть-чуть.
Он нажал небольшую кнопку, и стол с Ричардом повернулся.
Теперь он увидел, что рядом с ним стоит другой стол, – такой же, и к нему пристегнут человек. Юноша узнал Марко, – бойца из клана Молота, что отвел его к вертолету.
– Орриму это не понравится…
Ричард криво усмехнулся.
– Что он скажет, когда узнает, что вы пытаете его помощника?
– Хороший вопрос, – согласился Ренье.
Задумался.
Потом просиял.
– Думаю, Оррим Молот сказал бы: «Хорошо, что я до этого не дожил!»
Ренье тихо засмеялся.
Шагнул к Марко.
– Мы начнем с тебя, – пояснил доктор. – Твоя жизнь, в отличие от юного Теннеси, совсем ничего не стоит…
Доктор наклонился над пленником.
Тот закричал.
– Не дергайтесь…
Ренье медленно ввел стекловидную жидкость зомби в глаз Марко.
– Теперь подождем немного.
Он взял скальпель.
– Вы хотели что-то узнать о той экспедиции, мистер Теннеси? У нас есть пара минут. Спрашивайте.
Марко кричал.
Он заходился криком, тело его билось в агонии.
– А знаете, – задумчиво сказал доктор. – Похоже, я неверно оценил порог толерантности. Глазные клетки пациента отторгают препарат, – произнес он в диктофон.
Затем повернулся к Ричарду.
– Задавайте вопрос! Я слушаю.
Юноша посмотрел на Марко.
– Дайте ему что-нибудь, – сказал Ричард. – Анальгетик.
Ренье почмокал губами.
– Да, – согласился он. – Это будет гуманно.
Он смотрел на Марко, – что кричал и извивался от боли, – как художник любуется не завершенной еще картиной.
– Нет смысла причинять боль, если нет особой нужды. Но мистер Теннеси… Если я дам ему анальгетик, это лишит эксперимент чистоты. И мне придется начинать все сначала, уже с другим пациентом. Разве это гуманно?
Хрустнули кости.
Это Марко, пытаясь вырваться, ломал себе руки.
– Нет, – прошептал Ричард. – Так нельзя. Так не должно быть. Отпустите его.
Ренье взмахнул рукой, словно подводил итог лекции, – перед полной залой студентов.
– Насилие и жестокость, – заметил он. – Мы охотно их одобряем, если нам не приходится на них смотреть. Верно, мистер Теннеси?
Он заглянул в глаза Ричарду.
– Так что? Вы хотели спросить о чем-то?
Юноша в бессильной ярости смотрел на него.
– Ну, как хотите, – отвернулся Ренье. – Теперь займемся вами, мой друг.
Сжав скальпель, он наклонился над Марко.
Пленник завыл от боли.
Ренье выпрямился, и в руке его кровоточил вырезанный глаз.
Ричарда стошнило, и он чуть не захлебнулся блевотой.
Один из лаборантов шагнул к нему, освободил шею; юноша смог проплеваться.
– Теперь заменим это на глаз болотного зомби, – пояснил доктор. – Порой он приживается, порой нет…
Взяв из высокой банки глазное яблоко, он осторожно поднес его к лицу Марко. Тот больше не кричал, – только тихо выл и хрипел.
Лицо его было залито свежей кровью.
– Нервы сами соединятся, – пояснил доктор. – Это очень быстро, мой друг.
Ренье осторожно вставил глаз зомби в рваную рану на лице Марко.
Тот дернулся, и опал.
– Скрестить человека с зомби, важный шаг на пути к бессмертию, – заметил Ренье. – Если это удастся… уже ваше поколение, Ричард, сможет жить вечно.
В его глазах появилось странное чувств, – гордость, удивление, торжество.
– А вы поражены, мистер Теннеси… Не ждали такого? Думали, я садист, псих, и режу людей ради удовольствия? Нет… Я служу науке, молодой человек, а значит, и людям.
Он показал на Марко, что корчился от мук.
– Думаете, я с ним жесток? И вы правы. Но подумайте, что будет через год… через десять лет… Мир, в котором не осталось болезней. Мир, где все живут вечно. Разве не стоит это парочки криков, и жизни жалкого бандита из пустошей?
Ричард молчал.
– Отвечайте! – приказал Ренье. – Что важнее? Жизнь ваших близких? Их здоровье и счастье? Или судьба этого жалкого человека, убийцы, что все равно бы погиб, рано или поздно?
– Не знаю, – прошептал Ричард.
– Конечно, знаете, – ответил Ренье. – Так приятно быть моралистом, когда ты смотришь со стороны; но стоит погрузиться в дерьмо, – а жизнь тебя туда окунет, дружок, и не сомневайся! – как ты на все глядишь по-другому. И Добро становится Злом…
