Олег Верещагин - Я иду искать… Книга вотрая: За други своя!

— А ну! Выходи, вашу мать! Кто там?!

— Чего прищурились? — невозмутимо поинтересовался Олег, спрыгивая наземь и потягиваясь: — Своих не признали?

Нельзя сказать, что осада оказалась для Стрелково подарком.

Воды и запасов продуктов хватало. Были и места, надежно скрывавшие даже от данванов и их бомб. Нашлось автоматическое оружие и даже минометы, пара ЗРК, легкое орудие-безоткатка. Восемьсот человек населения и вправду дружно встали под ружье, уже отбили пять атак, нанеся врагу немалый ущерб.

Но не хватало медикаментов. В боях и во время частых обстрелов погибло около ста человек — в их числе женщины, дети, старики… Больно смотреть было, как рушится налаженная жизнь и сама весь, да и заведомо проигранной была вся оборона.

Впрочем, мысли о сдаче ни у кого не возникло. Стрелковцы хорошо знали, какая судьба постигла жителей весей, «очищенных» данванскими прихвостнями. Все от мала до велика готовы были погибнуть, но врагу не сдаться, и готовность эта была замешана на присущем славянам спокойном, не патетичном мужестве.

Еще на второй день осады в весь прорвался — тогда кольцо окружения было еще не столь плотным — со своей четой один из воевод племени Снежных Лисов Стахор. А сегодня — одновременно с Гоймиром, Бодрым и Люгодой — пришел еще и Хайнц Хассе с отрядом добровольцев-землян, в основном — профессиональных военных. Вот только русских среди них не оказалось — но Хассе, белокурый ариец с фигурой легкоатлета, когда Олег робко к нему подошел, сентиментально прослезился, назвал мальчишку "кляйне руссиш зольдат", предложил перейти к нему в отряд, обещая после окончания заварухи доставить на Землю, когда же Олег отказался — обнадежил его, заявив, что русских в Мире довольно много.

Во всех пяти четах было около 90 бойцов. Их сюда, в Стрелково, собственно, никто не звал, и это уже означало, что они будут драться отчаянно… Да и вооружены они были лучше, чем лесовики.

А это было не лишним! После неудачи первого штурма — точнее, неожиданного нападения — враг сосредоточил под Стрелково до пяти тысяч бойцов при поддержке бронетехники, артиллерии и вельботов, имея более чем пятикратный перевес в живой силе над защитниками… даже если считать тех вместе с грудными детьми, женщинами и стариками.

…Как бы Олег не относился к Гоймиру, но в командирских талантах отказать ему можно было, лишь явно погрешив против истины. Он вытребовал себе и своей чете центральный участок обороны.

На несведущего человека оборона как таковая произвела бы впечатление мощной. Но Гоймир сразу просек несколько стыков, в которых ее линию можно было прорвать. Он создал три маневренных группы, включив в каждую пулеметчика, гранатометчика, стрелка-подносчика боеприпасов и снайпера. Впрочем, снайперская винтовка имелась только у Олега — да и в остальных горских четах была еще только одна — у парня из четы Бодрого, застенчивого мальчишка помладше Олега с нежным, почти девичьим лицом и подходящим именем — Милок. Его Гоймир, беззастенчиво пользуясь княжеской властью, вытребовал себе на время. Третьим снайпером он взял лесовика, которым оказался старый знакомый горцев — Хлопов.

— О! — обрадовался Олег, увидев, что к ним приближается радушный хозяин. Вместо охотничьего ружья у него сейчас был карабин с оптикой — «медведь» калибра 9,3 мм. — Как там ребята?..

… -Вы, наверное, считает нас виноватыми, — сказал Олег, когда охотник закончил говорить о своих сыновьях. Хлопов грустно усмехнулся и вдруг, протянув руку, провел по волосам Олега:

— Что ты, парень… Вашей вины тут нет.

…Йерикка, Олег, Богдан и Твердислав составляли одну из маневренных групп. Выяснилось, что ночевать придется на позициях. Эту новость принёс Йерикка, пройдясь по веси.

— Места нет, — пояснил он, вернувшись. — Вернее, они нашли бы. Но у меня совести не хватило навязываться. Вы бы посмотрели, в каких трущобах они прячутся! — лицо Йерикки ожесточилось, он пробормотал: — Сволочи… Такую красоту…

— Переночуем, не размокнем! — весело сказал Богдан. У Олега вид был не столь радужный, но он тоже был согласен. Твердислав вообще ничего не сказал по этому поводу.

Но им повезло. На околице — за крайними разрушенными домами — обнаружилась просевшая от взрыва клуня. Часть ее держалась на прочных досках навеса. Там было мокро и холодно, но хоть сверху не текло.

— Случаем чего и хоронить не беспокойтесь — тут и присыпет, — не терял жизнерадостности Богдан.

— Я одно по обычаю хочу, — возразил Твердислав, и все умолкли, вспомнив тех, кому и не по обычаю могилы не досталось. — Поганца того честью схоронили, — продолжаал Твердислав, — а добрые воины без погребения лежать остались…

— Хватит, — мрачно буркнул Йерикка.

В клуне обнаружились остатки еще крепкой морковки. Все четверо дружно принялись ее грызть, отплевываясь от песка и вслушиваясь — неподалёку кто-то пел под настоящую гитару, Олег сразу узнал ее перезвон. Песня была заунывная и протяжная, о том, чего никто на Мире не видел, потому что тут никогда этого не было…

— Что волынка воет, — вздохнул Богдан.

— Про что песня? — поинтересовался Твердислав. — Что то — кашгарский план? Бумаги секретные?