вот во взгляде Алексея Петровича появилась робкая надежда.
— Олегыч, — отмер родитель, — ты чего несешь?
Ванюша же продолжил как ни в чем не бывало:
— Зато представь, как может красиво получиться: по возвращении на родину государь отдельным указом награждает всех участников успешной операции по захвату на территории Испании проклятых террористов. Георгиевский зал с набившейся в него высшей аристократией империи, торжественная обстановка, накрытые фуршетные столы, играет гимн, выходит государь и лично прикалывает на грудь «Станиславов» с мечами нашим малолетним героям… Ну и героям постарше. — Кузьмин ухмыльнулся. — Собравшиеся дружно ликуют, деды и отцы, пуская скупую мужскую слезу, раздуваются от гордости за своих внуков и сыновей, дамы от избытка чувств кидают вверх чепчики. И все они, что характерно, в этот момент будут являть собой единое целое с Романовыми во главе, и это единение останется с ними надолго.
Мой отец, выслушав эту «пламенную» речугу Кузьмина, задумчиво молчал, как и Нарышкин, а высказаться решил Прохор:
— Саша, а ведь если выгорит, то действительно может красиво получиться…
— Это если выгорит… — буркнул родитель и впился взглядом в Ванюшу. — А куда нам тогда девать Петрова, Шереметьеву, брата с сестрой Долгоруких и Юсупову? Они-то у нас не комбатанты!
— Разберемся, — с легкомысленным видом отмахнулся колдун. — В Испании, Николаич, будет всего два возможных сценария развития событий: первый — нас ждет засада, и потери личного состава составят ровно сто процентов; и второй — засады нет, и операция будет носить чисто формальный, больше даже тренировочный характер. При втором варианте, который мне кажется более вероятным, свою толику славы урвет даже Шурка Петров, не говоря уже о представительницах главных родов. Такой ответ тебя устроит?
Родитель поморщился и повернулся к Нарышкину:
— Алексей, ты все слышал. Что скажешь не как офицер, а как отец?
— А я уже все сказал, Саша, — пожал плечами тот. — Риск сдохнуть существует всегда, а вот такие шансы для молодежи показать себя в настоящем деле выпадают нечасто.
Отец повернулся к воспитателю:
— Прохор?..
— Ваня прав, — вздохнул он, — у нас всего два варианта. И если все пойдет как надо, проблем возникнуть не должно.
— Алексей?
Я вздохнул:
— С моим участием операция носила бы более безопасный характер, но, боюсь, если я попытаюсь настоять, государь разозлится, и… И не видать нашей молодежи никаких подвигов во славу Отечества. А так я только за…
— Отлично! — кивнул отец. — Государя и государыню я беру на себя…
***
Согласования на самом высоком уровне заняли у родителя целых полчаса, и когда он раздраженно приказывал российской молодежи собраться на улице возле крыльца казино, я понял, что эти согласования дались отцу нелегко.
— Слушаем меня внимательно, молодые люди, — хмурился он. — Завтра вам предстоит поучаствовать в одном очень важном мероприятии. Поэтому вы сейчас возвращаетесь в казино, извиняетесь перед сестрами Гримальди, прощаетесь с ними, как и с остальными своими друзьями, и прямиком отправляетесь домой спать. Завтра к семи часам в своей повседневной одежде вы должны явиться на нашу яхту, где получите дальнейшие инструкции. Всем все понятно? Вопросы? Нет вопросов. Приступайте к выполнению. Да, чуть не забыл: свои игровые счета обналичите завтра по возвращении с мероприятия. Теперь свободны.
Тон и поведение цесаревича произвели на моих друзей должное впечатление: никто даже не попытался ничего у нас с братьями выяснять, все без вопросов начали выполнять полученные инструкции. Прощание с Гримальди и остальными импортными принцами и принцессами получилось слегка скомканным, но многозначительные взгляды, кидаемые российской молодежью в нашу с Колей и Сашей сторону, сняли неудобные вопросы.
Мои недовольные братья позволили себе высказать свои подозрения только в номере:
— Леха, мы так полагаем, что завтра в Испании наша роль сведется к тупой подстраховке друзей и подружек?
Я попытался себя выгородить:
— Меня, если вы не забыли, вообще никуда не берут. А так все вопросы к господину Кузьмину — именно он командует операцией.
— Ясно все с тобой!.. — буркнул Коля.
Саша его поддержал:
— Теперь понятно, зачем Прохор наших друзей на пляже надрачивал на захват! Могли бы и вчера сказать, что мы в Испанию едем в качестве обычных статистов, а не нормальных бойцов!..
Дальнейшее обиженное бурчание Коли и Саши я не слушал, решив проверить состояние Алексии. Удовлетворившись увиденным, поднялся с дивана, пожелал братьям долго не засиживаться и направился наверх: чуйка подсказывала, что проверка одной смелой идеи заберет у меня завтра очень много сил…
[1] Муз. А. Зацепина, сл. Л. Дербенева.
К семи часам утра на яхте собралась российская молодежь в полном составе. Кроме них на «Звезду» явились князь Пожарский, старшие Романовы с императором во главе, генерал Нарышкин с тремя своими дипкурьерами и батюшка Владимир. На мой одобрительный взгляд по поводу включения церковного колдуна в группу Ванюша не преминул вставить свой комментарий:
— Твой папаша распоряжение отдал… Решил, походу, перестраховаться после нашего вчерашнего разговора.
Беседу на серьезную тему с молодыми людьми взялся провести мой родитель, который в общих чертах описал подробности предстоящей операции и серьезные риски, связанные с ее проведением.
— Приказывать никому не буду, — отец оглядел строй молодежи, — особенно это касается тех, кто учится в гражданских вузах. Так что те, кто по каким-либо причинам не желает участвовать в операции, могут отказаться прямо сейчас, ни к каким последствиям это не приведет. На раздумья даю ровно одну минуту, время пошло. Потом отказываться будет поздно.
За эту минуту в строю не было произнесено ни одного слова, однако мимика на лицах моих друзей и жесты выдавали все их чувства: молодые люди, все как один, посуровели лицами и сжали кулаки, девушки нахмурились и стали молча переглядываться, у одной только Натальи Долгорукой на лице застыло выражение растерянности, однако она быстро справилась с собой и натянула маску равнодушия.
Не молчала и моя чуйка, добросовестно вычленяя из общей массы решительно настроенных молодых людей «слабые звенья»: Долгорукая откровенно струсила, но ни за что в этом не признается, Хачатурян не боится, но отчаянно переживает, что может сделать что-нибудь не так, по тому же поводу волнуется и Панцулая. Не радовал меня и Шурка Петров: настрой моего лучшего друга доказать делами, что он тоже кое-чего стоит, не совсем подходил для подобного серьезного мероприятия. Однако критичного я ничего не отметил, хотя и решил, что Кузьмина о «слабых звеньях» обязательно предупрежу.
Как и ожидалось, никто из молодежи строй не покинул, и родитель, не забыв похвалить «настоящих патриотов», продолжил:
— Итак, бойцы! С этого момента вы поступаете под командование хорошо
