Разочарование было неподдельным, но предупреждение сенатора о некоторых заморочках отсталых народов помнилось, и совсем уж откровенных намеков путешественник себе не позволял.
Возражений не последовало, и Айзек продолжил уже несколько иным тоном:
– Но зачем они нужны я, признаться, тоже не понимаю. Ну, выходцы из прошлого, и что с того? Да еще с самого ретроградного государства. Куда их девать? У меня такое впечатление, что Роуз тоже не имеет об этом понятия, и просто на всякий случай принимает какие-то меры. По принципу, все может пригодиться. К тому же, мне надоело торчать в таких условиях.
Загадку экспедиции аналитикам сенатора удалось разгадать по костюмам. Хорошо, что в базе данных Порта случайно нашелся какой-то атлас по истории. Иначе что-либо понять стало бы невозможным. Потому посланцы политика многое знали заранее. Лишь не ожидали, что казаки так удачно и быстро впишутся в местные нравы.
– А мне нет? Что нам теперь так и добираться до Порта с ними? Могли бы геликоптер прислать, и все дела.
– И я о том же. Тем более, главное мы, кажется, сделали. Сенатор что-то намекал о возможных кознях со стороны военных, а нам удалось их расстроить.
Никаких чувств по отношению к погибшим компаньонам уцелевшие не испытывали. Погибли – значит, такова их судьба. Главное, самому уцелеть, участь остальных не играет роли. Человек существует лишь сам по себе и для себя – главный постулат развитой цивилизации был молодыми людьми усвоен накрепко.
Улочка неожиданно вывела путников к базару, и слух их был мгновенно оглушен самыми разнообразными воплями. Кто-то пылко рекомендовал свой товар, кто-то торговался, но, насколько могли судить помощники сенатора, в процессе подготовки усвоившие пару языков аборигенов, помимо чисто торговых воплей здесь звучали и иные.
В Барате уже знали кое-какие подробности о нападении, более того, погибшие были похоронены, и теперь горожане вместе с многочисленными приезжими возмущались коварством тех, кто нарушил все законы и начал войну на Караванной Тропе. Вплоть до того, что кое-кто требовал крови виновных, задумавших это дело, и был готов выступить против более развитых жителей Федерации.
– Этого я и боялась, – призналась Элизабет, чуть послушав пробивавшиеся сквозь общий гам крики. – Наши подопечные сослужили Альянсу скверную службу, рассказав местным о случившемся.
– Другого выхода все равно не было, – вздохнул Айзек. – Иначе все навесили бы и на них, и на нас. Вот пленников надо было убить по дороге – это да. Теперь-то они рассказали все, и последствия… Кстати, не хочешь посмотреть казнь? Говорят, ближе к вечеру…
– Спасибо, не хочу, – отказалась Элизабет.
– Как знаешь. Я, наверное, схожу.
В Альянсе смертной казни давно не было, так почему бы не взглянуть на действо, раз подворачивается случай?
– Пошли отсюда, – дернула спутника Элизабет.
На них уже начали коситься, и хоть женщина специально нацепила на голову платок, чтобы не слишком выделяться в толпе, все-таки чувствовала себя она неуютно.
– Знаешь, я тут подумал – кое-что сенатор явно предугадал, – вдруг заявил Айзек. – Ты обратила внимание, насколько быстро наши выходцы из прошлого завоевали среди местных авторитет? Если их теперь направить в нужное русло, подтолкнуть, могут представиться самые разные варианты. Вплоть до того, чтобы сделать кого-нибудь из казаков местным правителем. А что? С одной стороны даже неплохо. Будет кому успокоить край, и даже особая помощь с нашей стороны не потребуется. Чем не выход? Раз им никогда не вернуться к себе, то разве плохо сделаться местными диктаторами? Лучшего им все равно не достичь.
– Простите, там спрашивают вас, – хозяин постоялого двора склонился в поклоне перед Кречетовым.
– Меня? – ничуть удивился полковник, и лишь на всякий случай уточнил. – Кто?
Знакомых в городе кроме Джавада у них пока не было.
Его спутники тоже воззрились на хозяина, понимая, кто это мог быть? И первым, разумеется, понял Виталик. Причем, вспыхнувшая догадка ему очень не понравилась.
– Уважаемый человек. Сам мейр, люди из Порта беседуют с почтением, – угодливо улыбнулся хозяин.
Догадка Виталика переросла в уверенность.
– Джавад? – не стал ходить вокруг да около Кречетов.
– Он самый. Лично почтил своим прибытием мое скромное заведение, – насчет скромного, хозяин несколько приукрасил. По местным меркам постоялый двор считался одним из лучших. Даже кое-какие удобства имелись в наличии.
– Где он?
– Ждет в отдельном зале, господин.
В заведении было два обеденных зала, общий для всех, и отдельный для избранной публики. Большинство предпочитало обедать прямо на свежем воздухе, но мало ли что? Та же непогода вполне может загнать людей под крышу.
Отдельный в данное время был пуст. Там находились лишь двое. Сам Джавад и с ним мрачноватый абориген преклонных лет. Во всяком случае, борода спутника Джавада была уже полностью седой. Зато глаза смотрели пристально. Так, словно пытались высмотреть ответы на пока не заданные вопросы.
Халат старика был изрядно поношен, зато на рукояти сабли посверкивали драгоценные камни, мало чем уступающие таковым же на оружии Джавада.
Кречетов и сопровождавший его Бестужев молча опустились напротив аборигенов. Фуражки офицеры не сняли в знак уважения к местным обычаям.
И разговор в соответствии с этими же обычаями начался издалека. О том, что лето будет жарким. О здоровье собеседников и их родителей. О тяготах пути по горам.
– В Барате соблюдается право мира. Но вокруг… Дошли слухи, будто хитчи опять повздорили с аминами. И что дело не ограничится этими племенами, – Джавад внимательно взглянул на собеседников. Словно они были виноваты в случившемся.
– Они уже замирились. Худой мир лучше доброй ссоры. Особенно, между соседями, – ответил полковник.
– Хорошо сказано, – кивнул Джавад. – Но вы точно знаете?..
– Мы проезжали в тех краях, – рассказывать о роли путешественников в кратковременном конфликте Кречетов не стал.
Даже не считал вмешательство настолько важным.
Джавад переглянулся со стариком, а затем последний как бы между делом спросил:
– Как живется в Порту? Давно там не был.
– Мы – ни разу. Только собираемся побывать там.
– Странно, – глаза Джавада вдруг стали жестокими. – Люди Порта, которые заявляют, что в Порту ни разу не были.
В зале ощутимо повеяло угрозой.
Угроз Кречетов не боялся. В данном случае было лишь интересно – почему? Должна быть причина.
– Мы – подданные великого Белого царя. Поэтому быть чьими-то людьми не можем, – отчеканил Кречетов, и Бестужев столь же чеканно повторил перевод.
