Среди волн грозно мелькали треугольные плавники акул — целая стая морских хищниц собралась на людоедское пиршество, привлеченная запахом крови.
Сокрушенно покачивая головой, Алвару произнес печальным голосом:
— Бедняга Фернандо, какая ужасная смерть — быть разорванным на куски, которые сожрут эти ненасытные твари.
— Мы помолимся за его душу, когда вернемся в Лиссабон, — мрачно откликнулся капитан Оливейра.
Переваливаясь с борта на борт и с носа на корму, фрегат прорывался сквозь ураган, пытаясь держать курс норд-вест.
Когда взрыв галеры отломил и отбросил мачту, Фернандо и Рахмат-Гюль каким-то чудом удержались на обломке. Долго и отчаянно мужчина и женщина отбивались от акул, насмерть зарубив отвратительную прожорливую рыбину. Другие акулы немедленно набросились на убитую и рвали куски ужасными зубами. Ветер унес кусок мачты прочь от этого места, и морские хищники не стали преследовать двух живых людей — им вполне хватало плававших в море трупов.
Несколько часов волны носили обрубок дерева. Два измученных человека в промокших одеждах яростно сражались с неугомонной стихией. Наконец, в духоте южного вечера, Фернандо и принцессу выбросило на крохотный остров. Напрягая последние силы, они отползли подальше от кромки берега — в безопасное место посредине клочка суши.
Принцесса тихо стонала и, понемногу приходя в себя, проклинала португальца, чья безумная гордыня, помноженная на профессиональное коварство, привела их обоих в эту гиблую западню. Она страдала от голода и холода, поэтому с каждой минутой злилась все сильнее, превращаясь в настоящую фурию.
— Ты и только ты виноват во всем! — выкрикивала Рахмат-Гюль. — Глупец, ты выдумал тайну, за которой охотишься много лет. Сколько крови пролил ты, пытаясь поймать ускользающий мираж?!
Фернандо сел рядом с ней, посмотрел в глаза, и принцесса быстро отвела взгляд. Покачав головой, португалец закутал ее в свой кожаный жилет и проговорил уверенно:
— Ты не сможешь меня обмануть, это — вовсе не выдумка и не мираж. Ты ведешь род от знаменитого морехода Пири-реиса, двести лет назад ваш предок нарисовал дьявольскую карту, на которую нанесены неведомые берега. В вашей семье должна сохраниться легенда про демона, рассказавшего старому адмиралу об этих землях!
— Никакой карты нет! — опустив голову, прошептала принцесса. — А если бы даже была, я все равно не раскрыла бы тебе тайну.
— Скажешь! — прорычал он, приставив к ее горлу острие тесака.
— Не скажу! — Принцесса гордо вскинула голову, сверкая бешеными глазами. — Я ничего не скажу тебе, даже если ты меня убьешь!
Улыбаясь, инквизитор убрал оружие в ножны и произнес — мягко и негромко, словно читал проповедь:
— Если женщина так решительно говорит «нет» — это значит, что она готова сказать «да».
— Ты не знаешь, как умеют молча умирать женщины султанского рода! — презрительно бросила Рахмат-Гюль.
Не соизволив ответить на глупую браваду, Фернандо встал, отряхнул песок и отправился бродить по острову. Принцесса провожала его пристальным взглядом, в котором ненависть постепенно уступала место надежде.
Островок был невелик, инквизитор измерил его шагами задолго до наступления темноты. На отмели, на которую накатывались слабеющие волны затухавшего шторма, Фернандо обнаружил полузанесенную песком лодку. Единственным пассажиром утлого суденышка был человеческий скелет с перекинутым через плечо ремнем вместительной сумки.
Вернувшись к принцессе с добычей, португалец достал из сумки две непочатые бутылки британского джина. Казалось, целая вечность минула с того часа, когда они с офицерами фрегата обсуждали достоинства крепкого пойла разных народов.
— Держи, — он протянул одну бутылку принцессе. — Напиток не из лучших, но здесь нет ничего другого, чтобы утолить жажду и голод.
Первый глоток принцесса сделала с откровенной гримасой отвращения, затем отхлебнула еще. Фернандо потихоньку глотал согревающую микстуру, терпеливо выжидая, когда алкоголь развяжет язык его пленнице. Инквизитор хорошо знал, что Рахмат-Гюль быстро пьянеет и легко теряет голову.
Однако добрая порция джина произвела неожиданный побочный эффект — захмелевшую принцессу потянуло на нежности. Она глупо захихикала, подползла поближе к Фернандо, погладила ладошкой рельефные мышцы его груди. Затем порывисто скинула его жилет и прижалась всем телом.
Спустя некоторое время над пляжем разнесся жуткий крик, полный смертельного отчаяния:
— О ужас, я отдалась необрезанному кафиру!
Фернандо проговорил посмеиваясь:
— Неужели в Париже ты не заметила этой моей особенности?
— В тот раз я выпила гораздо больше… — убитым голосом откликнулась Рахмат-Гюль.
Ухмыляясь, Фернандо подошел к обломку мачты, на котором они добрались до острова. Надо было развести костер, и он, обнажив тесак, принялся рубить на дрова прочную древесину мачты. Почему-то внимание португальца привлек торчащий из бревна кинжал, который принцесса метнула в него во время дуэли на рее. Офицер инквизиции с усилием выдернул клинок, подкинул в ладони, прицениваясь, за сколько песо можно продать кинжал барыге в Фамагусте. Вдруг усыпанная драгоценностями рукоятка начала отвинчиваться, и Фернандо вытащил из тайника свернутый в трубку лист пергамента с картой.
Отъезд. Панорама бескрайнего моря с островком на фоне заходящего солнца. Поперек изображения появилась надпись: «Конец 500-й серии».
После паузы грянули аплодисменты. Маэстро раскланялся, поцеловал ручку молоденькой исполнительнице роли принцессы, пожал мужественную ладонь элегантному мачо, который сыграл инквизитора.
— Остались мелочи, которые доснимем завтра в студии, — провозгласил режиссер. — Считаем, что сезон отработали малой кровью.
Он распустил группу, предложив собраться вечером в том самом ресторанчике на южном склоне.
Народ шумно покидал просмотровый зал. Андрей никуда не спешил, поэтому просто подвинулся, освобождая проход стаду мчавшихся в паб ассистентов режиссера, оператора, звукоинженера и прочего вспомогательного персонала. Молодняк припустил с места в карьер таким галопом, словно пиво могло кончиться и на всех не хватит.
Лениво поднявшись, Андрей подошел к режиссеру и, подмигнув восходящей звездочке Розетте Десмонд, поинтересовался:
— А кто будет моей партнершей в интимной сцене — Розетта или спортсменка?
Маэстро Жозеф Паккарди желчно проинформировал его:
— Розетта. Но ее партнером будет главный герой, а не ты.
— Мир устроен несправедливо, — вздохнул Андрей.
