Я часто слышал, что умирают от шока, а не от пулевой раны. Ужас и паника накрывают с головой, и человек оказывается не в состоянии совладать с опасностью и найти помощь.
Прислонившись спиной к стене, я накрепко зажал рану в боку: она выглядела серьезней, чем на руке.
— Тиа? — проговорил я.
Мне казалось, что мобильник до сих пор достаточно близко, а значит, наушник должен работать. Я не знал точно, насколько далеко можно отойти, прежде чем я потеряю связь.
— Дэвид! — раздался ее голос. — Треск! Сиди тихо. Абрахам в пути.
— Некогда рассиживаться, — простонал я, поднимаясь на ноги. — Клоны напирают.
— Тебя подстрелили!
— В бок. Ноги пока в порядке.
Я заковылял прочь, к реке. Если мне не изменяла память, там располагалось несколько спусков в подземные улицы.
Тиа выругалась, ее голос стал прерываться, а я хромал прочь от отеля. К счастью, Митоз, похоже, не ожидал, что я сбегу в этом направлении, иначе уже отправил бы сюда клонов.
— Напасть! — воскликнула Тиа. — Дэвид, он размножается. За тобой бегут сотни.
— Все в порядке. Я носорог-космонавт.
На секунду она замолчала.
— О, треск. У тебя бред.
— Нет-нет. Я имею в виду, что поступлю как-нибудь нестандартно. Удивлю его. Что самое удивительное приходит тебе в голову? Спорим, это носорог-космонавт. — Связь ухудшалась. — Я продержусь, Тиа. Просто постарайся найти решение. Сделай так, чтобы музыка играла по всему городу, попробуй вертолеты. И погромче. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.
— Дэвид…
— Я его отвлеку, Тиа. Возьму это на себя. — Я помедлил. — Как у меня дела?
Ответа не последовало. Я отбежал слишком далеко от отеля.
Треск. Придется заканчивать дело в одиночку. Я заковылял к реке.
На ходу я оторвал лоскут от рубашки и обернул его вокруг руки. Затем снова прижал пальцы к раненому боку. Дойдя до ступенек, ведущих к реке, я оглянулся через плечо.
Они надвигались как прибой, волной одинаковых, спешащих по улице фигур.
Я выругался и захромал вниз по ступенькам. Все шло хорошо. В плохом смысле этого слова. Пока Митоз преследовал меня, он никому не причинял вреда и не пытался захватить власть над городом.
Я успел спуститься до конца лестницы, когда сверху накатила масса клонов. Некоторые переваливались через перила, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, некоторые просто быстро спускались.
Я заставил себя поспешить к череде отверстий в стене прямо над рекой. Вентиляционные шахты подземных улиц. Достаточно большие, чтобы пролезть внутрь, но и только. Добравшись до одной из них, я забрался вглубь прямо перед носом у клонов, оттолкнув руку того, что пытался ухватить меня за лодыжку. Мне удалось развернуться лицом к отверстию, и я попятился в темноту.
Клоны собрались у входа в туннель, закрывая свет. Один присел на корточки и посмотрел на меня.
— Умно, — сказал он. — Заполз туда, куда я могу залезть только по одному. К сожалению, это также означает, что ты в ловушке.
Я продолжал пятиться. Мои силы таяли, перепачканные кровью руки скользили по стали.
Митоз скользнул в туннель и пополз вперед.
Многим эпикам нравилось думать о себе как о хищниках, стоящих на ступень выше человека. Высшая ступень эволюции. Что за идиотизм? Эпики не превосходили людей. Если уж на то пошло, они были менее цивилизованными, больше следуя инстинктам. Ступень ниже.
Однако это вовсе не значило, что я не испытывал страха при виде надвигающегося на меня темного силуэта. Разумеется, это страшно, когда в бесконечном туннеле тебя преследует такой тип, а ты медленно истекаешь кровью.
— Сейчас ты мне скажешь всю правду! — пробормотал Митоз, подползая ближе. — Я вырву ее из тебя, человечишка. Я узнаю, как на самом деле умер Стальное Сердце.
В темноте я встретился с ним взглядом.
— Хочу поцеловать тебя! — заорал я. — Как ветер целует до-о-ождь!
Я как можно громче заголосил песню. До этого ее ставила Тиа, и мне удалось запомнить некоторые слова. Даже несмотря на пустяки вроде тех, что меня душили, а потом еще и ранили.
Я слышал ее в детстве. Тогда она раз за разом проигрывалась по ради и меня, как и почти всех остальных, от нее тошнило.
Митоз растаял прямо передо мной. Я замер, глубоко дыша, а второй клон пополз через таящую фигуру первого.
— Мило, — прорычал он. — Как долго ты сможешь петь, жалкий человечишка? Как ты себя чувствуешь? Я чую твою кровь. Она…
— Буду скучать по тебе, как солнце скучает по до-о-ождю! — прокричал я.
Клон растаял.
— Ты понимаешь, — сказал следующий, — что теперь мне придется убить всех в городе. Вдруг они услышали эти песни. Я…
Растаял.
— Хватит! — рявкнул следующий. — Ты…
Растаял.
Я не замолкал, хотя с каждым убитым клоном мое пение звучало все тише. Один из них нашел нож и теперь передавал его по очереди. Нож не таял, просто падал на пол туннеля каждый раз, когда один из клонов умирал. Следующий клон поднимал его и полз дальше.
Каждый клон подбирался все ближе. Я отодвигался глубже в туннель, пока не почувствовал за спиной край. Труба поворачивала вниз к подземным улицам. Однозначно, падение будет смертельным.
— Подстрелить тебя что ли, — произнес очередной Митоз. — Один раз уже подстрелил. Правда, тогда я лишусь удовольствия разрезать тебя на кусочки, пока ты будешь выкрикивать правду.
Я завопил очередную рифму, что оказалось плохой идеей, — после того как растаял очередной Митоз, я обнаружил, что резко привалился к закругленной стенке маленького туннеля. Сознание уплывало.
Следующий Митоз выдернул нож из липкой массы, поднял его, и по лезвию потекли остатки предыдущего клона.
Он потряс головой.
— Понимаешь, я прошел классическое музыкальное обучение.
Я нахмурился. Он вдруг перестал говорить об убийствах, пытках и других интересных вещах.
— Что?
— Классическое обучение, — повторил Митоз. — В той группе я один разбирался в инструментах. Писал песню за песней, а что мы играли? Одни и те же идиотские риффы, одни и те же аккорды, снова и снова.
После его слов у меня в голове будто что-то щелкнуло, как это происходит с перегретым на огне попкорном. Но я не успел сконцентрироваться на мелькнувшей мысли. Своей болтовней он отвлек меня и подобрался довольно близко. Я запел. Еле-еле.
У меня оставалось не так уж много сил. Сколько прошло времени? Сколько крови я потерял?
Митоз задрожал, но я запнулся, и он вернулся в нормальное состояние.
— Ты слишком слаб, никчемный человечишка. — В его голосе звучали самодовольные нотки. — А теперь приступим к вопросам.
