Без самки и ее ухаживания за пищей ему потомство не вывести. Молодняк внутри пожирателя вскоре умрет, не получив развивающей подпитки, а как самец, Куэнкэй-Ну ничем не мог ему помочь. Едва вылупившись, его детеныши были обречены.
Разум Куэнкэй-Ну охватило дикое бешенство. Он завертелся вокруг оси, не в силах остановиться на месте, от его когтей во все стороны полетели клочья мха и влажной земли. Он попытался ухватиться зубами за собственных хвост. Ужасная потеря. Ужасная, ужасная потеря… Ему требовалось немедленно на ком-нибудь выместить ярость, пока она не сожрала его разум окончательно.
Бешеный взгляд охотника упал на мертвого мантулис. Это он виноват! Никчемный слабак! Позволил себя убить! Не сумел правильно обездвижить пищу! Будь ты проклят своим ненастоящим камнем-предком!
Он метнулся к мертвому врагу, вспрыгнул на его покачивающееся в ветвях тело и вонзил когти в его плоть. Плоть поддавалась плохо, ее было слишком мало – как и у любого охотника, и когти сразу упирались в костяк под кожей и тонким слоем мышц. Этого показалось мало. Куэнкэй-Ну попытался сорвать мертвеца с ветки, но окоченевшие пальцы держались крепко. Тогда он замолотил всеми когтями, кромсая ему лапы, разорвал плоть, содрал ее с костей. Затем перегрыз суставы, и тело мантулис наконец шлепнулось на землю.
Схватив его передними лапами, Куэнкэй-Ну, в бешенстве совершенно не чувствуя веса, поднял его над головой и швырнул как можно дальше. Тело ударилось в густой куст куарай и застряло в ветвях. Куэнкэй-Ну свирепо зашипел. В два прыжка подскочил к нему, выдернул из ветвей и швырнул другую сторону. Некоторое время он носился по лесу, бил труп о землю, о стволы деревьев, ломал им кусты, полосовал хвостовым жалом и когтями всех четырех лап…
Когда ярость оставила его, от разорванного на куски трупа мантулис мало что осталось. Куэнкэй-Ну угрюмо побрел обратно к пожирателю и мертвой самке. Его била дрожь, мышцы охватила слабость и усталость.
Свой род ему теперь не основать. Мечты жестоко разрушены.
Придется позвать самку из своего племени, самку, уже оплодотворенную другим охотником, и чужой молодняк сожрет пищу вместе с несозревшим потомством Куэнкэй-Ну. Думать об этом было невыносимо…
И мятежные мысли вновь набрали силу.
А почему бы не присвоить и ее? Почему бы и нет? Он не позволит ей отложить чужие яйца, зато заставит вывести его потомство, нужно лишь возобновить ухаживание …
Некоторое время он колебался, не зная, как поступить. Затем, стиснув клыки, забрался на ближайшее дерево, решившись исполнить ритуал зова. Его родовое гнездо было далеко, с такого расстояния он смог послать только призыв, несущий мало сведений, и очень надеялся, что никто не заподозрит его мятежных мыслей.
Ответ пришел довольно быстро. Его призыв перехватили охотники, которым выпало в этот день охранять родовое гнездо. Свободной самки не оказалось. Видимо, сегодня охота была удачной для многих куарай. Поэтому Куэнкэй-Ну приказали ждать и охранять пищу.
План провалился снова. Пожиратель веток, парализованный ядом охотника, может ждать очень долго, пока настанет момент превратиться в пищу, но его, Куэнкэй-Ну, молодняк за это время умрет.
Куэнкэй-Ну исступленно зашипел…
И заставил себя успокоиться.
За такую добычу, как пожиратель, его все равно должны простить. Ему придется лишь набраться терпения…
В этот момент он вспомнил о небесной пище. А как же быть с ней? Если бы не приказ из гнезда, он мог бы сбегать на разведку, выяснить все на месте. А теперь не может. Нужно охранять добычу. Да и расстояние слишком большое, передать подробную информацию о небесном гнезде невозможно. Его не поймут. Но он не может не предупредить, Содоруй-Да и так имеет на него зуб. Значит, придется бежать к своему гнезду поближе, чтобы послать точную весть. Но он – безголосый, он не имеет права нарушить уже полученный приказ…
Опять двойственная ситуация, разрывающая его пополам.
Куэнкэй-Ну задрожал от гнева…
И снова заставил себя успокоиться. На этот раз получилось легче. Его воля постепенно крепла. За сегодняшний день он исчерпал большой запас нервной энергии, неистовство ушло, оставив внутри лишь усталость.
Будь что будет.
Куэнкэй-Ну швырнул свое тело вперед и помчался по лесу длинными, почти летящими прыжками. Он должен все проверить сам. Нужно понаблюдать, собрать побольше сведений о поведении новой пищи. Это может оказаться куда важнее одного пожирателя, пусть и такого крупного.
А затем он будет действовать по обстоятельствам…
Пища не улетела.
Он знал это еще до того, как затаился в ветвях старого дерева, высоко над землей, вытянутое в коготь чутье безошибочно привело к цели. А теперь, чтобы не привлекать внимания, он свернул сознание в кулак.
Впрочем, эти существа, похоже, были малочувствительны к истинному чутью. На этот раз их гнездо опустилось в широкой каменистой ложбине среди двух могучих сопок. Растительности здесь почти не было. Чужаки бродили возле своего гнезда, вытащив наружу кучу разных странных предметов, и выпустив множество неживых, но активных существ разного размера и облика. Куэнкэй-Ну снова было совершенно непонятно, чем они заняты. Бессмысленные действия. Они не охотились. Не занимались изучением окружающей территории – так, как ее нужно изучать по понятиям Куэнкэй-Ну…
Потом стая пришлых разделилась, большая часть – пальцев на всех конечностях Куэнкэй-Ну едва хватило, чтобы сосчитать их, тесной группой подалась прочь от гнезда. Куэнкэй-Ну не мог понять их намерений, странные образы переполняли их сознание, не имевшие с жизненным опытом молодого охотника ничего общего. В этот момент произошло нечто, напугавшее охотника до ступора – один из самых больших предметов возле гнезда зашевелился, превратившись в громадного жука весьма причудливого облика. Могучие лапы приподняли его тяжелое тело и, сотрясая почву, понесли его вслед за удаляющейся группой чужаков. Несмотря на его медлительность, Куэнкэй-Ну поймал себя на мысли, что не хотел бы схватиться с таким зверем. И не только потому, что изначально неживая добыча была бесполезна для племени. Многолапый гигант ростом с семенное дерево выглядел устрашающе неодолимым. Заматеревший пожиратель листьев, добыча Куэнкэй-Ну, теперь казался по сравнению с этим зверем невылупившимся яйцом. С такой добычей охотникам племени куарай еще не приходилось сражаться. Никогда. Зато чужаки чувствовали себя рядом с ним уверенно. Этот зверь – их защитник?!
