— Что за…?
Впереди уже было видно шляпу цилиндр и длинные черные волосы незнакомца, но еще один приступ боли заставил на мгновение остановиться.
— Диспетчер, — прошептала стражница, — платформа тринадцать, существо неизвестного класса, спектр ноль шестьдесят.
Несмотря на пульсирующую боль, она догоняла его сквозь толпу. Клубы газообразной эктоплазмы заволакивали пространство, её тяжесть усиливалась. В какой-то момент спины и лица людей вдруг исчезли из поля зрения, и даже рассеялся зеленый туман. Незнакомец остановился.
— Господин, уровень вашей эктоэнергии не допустим в пределах общественного места, — произнесла Ровена.
Капля крови медленно стекла в уголок губ. Девушка стерла её и подняла руку, выставляя распрямленную ладонь. Под неё вышла огневая пластина рунабра.
— Идентифицируйте ваш класс принадлежности, пожалуйста…
Она не успела договорить. Человек обернулся, и боль словно разорвала. Ровена рухнула на пол. Кровь из носа потекла ручьем.
Но она еще видела лицо. Благородные черты и легкую полу улыбку на губах. Он небрежно опустил пальцем очки. И зелеными оказались не стекла, а сами глаза. Словно пустые зеленые фонари яркого слепящего цвета.
— Упрямство до добра не доводит, — засмеялся незнакомец, наигранно погрозив пальцем.
Вокруг него собралась густая пелена, и фигура человека внезапно растворилась в ней. Без усилий, без накопления энергии для перехода в другие астральные плоскости, легко и бесшумно. От боли перед глазами стражницы потемнело…
— Ровена! — Рафаэль поднял её на ноги. — Что произошло? Атака?
— Да… — девушка едва стояла.
Голова еще неприятно кружилась, и голос диспетчера только добавил в неё эха:
— На платформе тринадцать классов существ выше седьмого не зафиксировано.
— Не может быть, проверьте еще раз, — Ровена выговаривала слова с усилием. — Экспозиция ноль шестьдесят, никогда не встречала подобную.
— Темно-зеленая аура? — переспросил Рафаэль.
— Это была не аура, похоже на облако эктоплазматической плаценты.
— Ты шутишь, да? — отреагировал парень. — Цветная эктоплазма? Может, это твоя аллергия дает…?
Ровена оглядывалась в поисках исчезнувшего незнакомца.
— Я знаю свои симптомы наизусть, и разноцветных галлюцинаций в них не было никогда! Черт, надо было выпить лекарство утром.
Предчувствие предупредило об опасности за секунду до того, как индикатор на рунабре раскалено пыхнул до самой верхней отметки, и кольцо управления щитом сделало оборот. Личная защита сработала автоматически, отреагировав на превышение максимально допустимой концентрации эктоплазмы в воздухе.
— Что? — удивился Рафаэль. — Ошибка системы, похоже.
Рунескрипт на бронежилетах засиял, получив максимум энергии на защитный контур. И в этот момент пространство вокзала содрогнул чудовищный по мощности подземный толчок. Сетка трещин промчалась от пола по колоннам до самого потолка, освещаемая изнутри ярким светом.
— Стражи, общая зашита! — успела крикнуть Ровена.
Сияние щитов вспыхнуло по всем платформам, накрывая людей вокруг, за мгновение до того, как разрываясь в страшном скрежете, тяжелые каменные своды рухнули на перрон в облаках зеленого дыма…
* * *
Экситоновые дисплеи контрольного зала накрыла слепая пелена. Пол под ногами дрожал и теплел.
— Активное эктоизлучение! — кричали операторы.
Командир Беринг прибежал к контрольным столам.
— Доклад по форме! С чем имеем дело? Господи….
Беринг потерял речи на мгновение, увидев картину на дисплеях.
— Центр Марианир…?
Операторы поворачивали рычаги камер, но во всех квадратах были видны лишь завалы каменных глыб и сломанных железных перекрытий.
— Зал платформ, — наконец доложили операторы, справившись с шоком. — Обрушение несущих конструкций, обвал сводов.
— Камеры верхнего уровня уничтожены!
— Системы жизнезащиты платформ не отвечают!
— Советник…! — Беринг обернулся к нему, но дух уже растаял в сиянии.
В следующую секунду его фигура засветилась перед нижними камерами у ворот платформы тринадцать.
Сильвестр пораженно осмотрелся. За операционными площадками на соседних платформах стражи отводили людей подальше от зоны обрушения. Оттуда слышались крики, и шла волна страха. А здесь, в нескольких уцелевших колоннах с обломанными верхушками угадывались очертания комплекса Марианир, но этого величественного строения с его великолепным куполом уже не было… Лишь грандиозные руины под бездонным небом, на которые, словно снег, медленно осыпались кусочки защитной сети, отдельные рунические знаки и уцелевшие слова.
— Не может быть, — прошептал Сильвестр, — такой силы не должно существовать.
* * *
Командир службы спасателей Андрей Дубровский примчался в командный зал.
— Капитан Беринг, глобальный осмотр?!
— Уже идет!
Молодой командир сразу застыл у дисплеев. Операторы вывели на главные экраны все доступные точки уцелевших ближних камер. Вид того, что осталось от Марианира, наводил ужас.
— Сканирование защитной сети на двадцати пяти процентах мощности, — командовал Беринг. — Дайте развертку рунабрических арок.
Дубровский одновременно отдавал приказы своим подразделениям. Его голос едва ли не перекрывал командира корпуса стажей:
— Дежурным группам прибыть к воротам зала Марианир, восточная сторона, выходы к платформе тринадцать!
На экситоновых дисплеях загорелась паутина защитной сети зала Марианир.
— Запуск потока! — доложил оператор.
Генератор эктоэнергии в операционной зоне Марианира испустил вспышку, помчавшуюся по мерцающим энерголиниям в горы обломков.
Советник Сильвестр возник за спинами офицеров.
— Снять поток!
Его приказ опоздал на секунду. Оператор нажал отбой, но поток уже коснулся первых камней. Словно гигантский оползень часть склона рухнула, раскатываясь по дороге на отдельные камни.
Беринг обернулся к советнику:
— Во имя всего святого, скажи мне, что это не обрушение защитной сети!
Командный зал на мгновение сковала тишина.
— Боюсь, что так и есть, командир, — утвердительно опустил голову Сильвестр. — Все протоколы безопасности с этого момента рекомендую считать не подлежащими применению. Возможно, части системы внутри обломков еще функционируют, но в целом, Марианир уничтожен на эктоуровне.
Тишина зала могла бы поспорить с тишиной могильного склепа, лишь дыхание людей усиливалось с каждой секундой. Лицо Дубровского, всегда красивого медного оттенка, стало заметно бледнее.
