- Где здесь?
- В одном продвинутом научном центре.
- В Сколково?
Он пренебрежительно махнул рукой.
- Нет, не в дыре по отмыванию денег. Я имею в виду в реальном научном центре.
- Есть и такие?
- Очень даже есть.
- И государство позволяет вам похищать людей?
- А то как же, - сказал коренастый доктор Франкенштейн. – Нужен подопытный материал.
- А нельзя было просто пригласить, ну там вежливо как-то.
- Зачем? – удивился доктор.
Я развёл руками.
- Ну, я не знаю. Так более по-человечески, что ли. По закону. Ну, хотя бы, чтобы получить моё добровольное сотрудничество.
- И вы бы согласились?
- На что?
- Вот в этом вся суть, любезный Михаил Андреевич. Я не могу вам сказать на что, пока не получу вашего согласия, а вы не согласитесь, пока не узнаете на что соглашаетесь. Замкнутый круг. Тупик.
Я положил руки на столик и уткнулся головой в ладони. Снова потёр лицо. Когда же я проснусь? Отнял руки от лица. У доктора тёпло-карие глаза. В ярком свете искусственных ламп его фигура в белом халате казалась чем-то вроде любящего бутерброды ангела смерти.
- И каков же выход из этого тупика?
- Очень простой, - с готовностью сказал Адам Петрович. – Вначале доставить, а потом обсудить ситуацию и предложить сделку, от которой невозможно отказаться.
- Что вы имеете в виду?
- Очень просто. Теперь, когда вы понимаете, что мы люди очень серьёзные, а выбора у вас всё равно нет, мы с вами подпишем нормальный деловой договор. Я вам объясню ровно столько, сколько вам следует знать. Вы будете участвовать в опыте, который изменит жизнь всего человечества. Более того, когда я вам всё расскажу, вы сами будете меня упрашивать, на коленях умолять, чтобы я разрешил вам быть подопытным в этом эксперименте. Завтра великий день, который войдёт в историю науки. Но не сейчас, конечно, а когда будет снят гриф «секретно». Вы проведёте в нашем замечательном учреждении несколько недель, мы посмотрим результаты опытов, снимем все показания, понаблюдаем вас. А потом вы получите некое вознаграждение, в пределах разумного, и покинете эти гостеприимные стены. Под подписку о неразглашении, разумеется.
- А если я всё разболтаю?
Коренастый развёл руками и рассмеялся. Даже смуглая медсестра улыбнулась.
- Вы ведь уже видели Рюрика в деле. Зачем спрашивать! Ни один нормальный человек, а вы нормальный, мы это уже выяснили с помощью специалистов, не захочет встретиться с этим людоедом ещё раз.
Я обхватил себя руками и слабо улыбнулся. В ушах звенело от тишины. Палата звукоизолирована. Никогда не думал, что мне будет не хватать уличного шума.
- Вы правы.
- Вот видите, я же говорил, мы поладим.
- А зачем нужно было пускать за мной такого зверя?
Я невольно обвёл взглядом комнату, словно Рюрик прятался под кроватью и мог меня слышать. Доктор заметил моё движение и понимающе улыбнулся.
- Чтобы вы сразу оценили серьёзность ситуации. Прониклись уважением к моменту.
- Ясно. Можно тупой вопрос. А не проще было бы взять для опытов солдат?
- Проще, но не сейчас. Министр обороны член христианского братства «Чистая истина». К тому же друг президента. Политика, ничего не поделаешь.
- Чистюли?
- Вы быстро схватываете ситуацию.
- Президент заказывает музыку, но и с другом ссориться не хочет.
- Вы прирождённый политолог.
- Это да. И что же вы собираетесь предложить мне в качестве бога?
Адам Петрович наклонился в мою сторону.
- Я могу предложить вам бессмертную душу.
Когда за визитёрами закрылась дверь, я лёг на кровать и закрыл глаза. Я понял, что живым меня отсюда не выпустят. И терять мне, в общем-то, нечего. А значит, у меня есть шанс. Надо только проявить терпение, без которого не выучишь четыре языка. И у меня его навалом. А надо всего ничего. Чтобы они расслабились и не принимали меня всерьёз.
Вика лежала на кровати, свернувшись калачиком. Комната давила безликостью. Девушка смотрела в зелёную стену. Белый цвет потолка слишком безразличный. Цвет обречённых.
Человек без пищи может продержаться больше месяца. Лучше бы воду тоже не пить, но жажда нестерпима.
- Какая же я слабовольная! – думала она. – Всё можно закончить за неделю. Но нет воли. Ненавижу воду. И так глупо всё получилось. Такая глупая жизнь. Только начала налаживаться. Зачем всё это! Для этого я родилась? Чтобы стать подопытной крысой! Они меня не получат. На этот раз нет.
Дверь вжикнула в стену. На пороге появились два охранника и всегдашняя Фазиля. Дверь закрылась за ними. Охранники, молча, подошли к ней и повернули на спину. Взяли вялые руки и прикрутили к петлям в середине кровати. Лодыжки обмотали пластиковыми ремнями и закрепили к таким же петлям в ногах.
- Это что, групповое изнасилование? – насмешливо поинтересовалась Вика.
- Это одиночное кормление, - сказала медсестра.
- О! От вас, похоже, ещё никто просто так не уходил.
Фазиля выкатила из угла капельницу и закрепила пластиковую ёмкость, которую принесла с собой.
- Не надо ходить. Всё с доставкой на дом.
Татарка улыбнулась. Из-под шапочки выбивалась прядь чёрных волос.
- Всё с вами ясно, гражданка Менгеле.
Медсестра вынула шприц и ввела в ёмкость какое-то вещество.
- От голода у всех настроение портится. Но это поправимо.
От капельницы шла трубка с иглой на конце. Фазиля протёрла сгиб руки пленницы ваткой со спиртом и вставила иглу в вену.
- Вот и ладненько.
На капельнице висел какой-то приборчик. Сейчас он тихо загудел, и на нём загорелась зелёная лампочка.
Вика не шевелилась. Смотрела в безразличный потолок.
Сотрудники потянулись к выходу. Не успела дверь закрыться, девушка начала извиваться. Заёрзала рукой по кровати, выдирая иглу. Застонала от колкой боли. Игла вырвалась из вены и руку залила кровь. Закапала на кровать.
Приборчик сменил цвет на красный и пронзительно запищал. Дверь, едва успев закрыться, тут же пошла обратно. На поясе медсестры визжал приборчик, похожий на тот, что приделан к капельнице.
Фазиля увидела кровь и всплеснула руками.
- Кутляк! – ругнулась она.
По бокам кровати встали охранники. Игла покачивалась на длинной трубке у самого пола. Кончик иглы окрасился красным. Из него по по-прежнему методично капала жидкость. Фазиля случайно наступила в лужицу и поморщилась.
