ограждающего наши соседние балконы ограждения с пластиком и уцепился за него, закидывая, достаточно неумело ногу на мою сторону, зато — очень целеустремленно. Теперь я у него иду первым блюдом на обед, судя по его настроению и нежному повизгиванию.
— Пошел на хрен, мудак! — заорал я изо всех сил, пытаясь голосом испугать соседа, но, только воодушевил его своими паническими нотками в голосе, он даже весело заурчал, с понятным интересом таращась реально высасывающими из меня мужество буркалами.
Бывший человек, в общем-то неплохой по жизни сосед Григорий, упорно лезет на мою сторону и вскоре полностью переместится сюда. Что-то внутри меня подтолкнуло решать проблему до ее появления, то есть, до полного появления наглого соседа, любителя человеческого мяса, на моей стороне. Пока он висит на руках и как-то неуверенно перебирает ногой, пытаясь нащупать опору под нее — это лучшее время, чтобы отправить его вниз. На встречу с безвременно ушедшей от него Алевтиной. На которую теперь целиком претендует продавщица нашего убогого магазинчика.
У меня едет крыша, от таких моментов, стремительно врывающихся в мозг, которых просто не может быть в моей жизни!
Сомнения у меня все равно присутствуют в реальности происходящего, я пока определенно опасаюсь совершать поступки, переводящие меня однозначно за черту закона.
Я подхватываю одновременно топор и бутылку-предательницу и сразу же отправляю ее в голову Григория мощным замахом, желая обойтись легкими телесными, если наш небольшой междусобойчик когда-нибудь дойдет до рассмотрения мировым судьей.
Пока, без применения аргумента в виде острого лезвия топора.
— Судьи, которого теперь жрут прокурор с секретаршей, наверняка, — успел подумать я, — Или он их, тоже вполне реальный вариант. Хотя, сегодня суббота же, все отдыхают в госорганах.
С расстояния в метр я попал как надо, прямо в лоб, прямо донышком и смог затормозить бывшего человека и соседа на последнем рубеже своей собственности.
— Ценное наблюдение, — подумал я, замечая, что удары по голове заставляют впадать в ступор бывших людей, мгновенно превратившихся в страшное неизвестно что.
Не знаю про всех, но с Григорием это работает.
Только, крепкие руки соседа не разжались, к огромному моему сожалению, тело осталось висеть почти полностью за краем балкона, одна нога закинута на мою сторону и Григорий не отправился вниз. Бутылка не разлетелась вдребезги об крепкую кость, только, гулко ударила и разбилась уже внизу об асфальт.
Зато, с левой стороны от себя я услышал знакомое уже урчание, фанера, разделяющая меня с другим балконом и защищающая по утрам от солнца, оказалась выдрана за один рывок и теперь уже другой сосед, дядя Леня, старый приятель моего деда, такими же точно белесыми зрачками уставился на меня.
Вообще, жена у него есть, почему он один остался в квартире и теперь конкретно заинтересовался мной — я не знаю. Наверно, она осталась на даче или бродит по комнатам, может, осталась заперта в туалете или ванной и не может выбраться. Не мое это дело, где загуляла баба Валя, вот, дядя Леня — точно новая проблема.
Неужели, мне придется и его убить?
Хорошо, что дед про такой поступок не узнает и, похоже, все кто умерли до сегодняшнего дня — счастливчики и им крупно повезло! Теперь хоронить никого не будут, пока что-то не случится. Станут просто доедать.
— Окружают, твари, — громко пробормотал я, вызвав радостное оживление со стороны заслуженного пенсионера, приникшего к решетке, снова заурчавшего и выпроставшего свои руки в мою сторону на целый метр.
— Выросли они, что ли, у него?
Пришлось отшагнуть и приблизиться в замершему Григорию и этот вынужденный поступок снова оживил его. То ли — время ошеломления ударом прошло, то ли — близость к жертве действует, как энергетик на зомбаря.
— Я потом про это подумаю, — пообещал я самому себе и махнул топором по выставленной коленке Григория. Лезвие, еще достаточно робко, врубилось в кость на пару сантиметров, от удара нога соскользнула обратно за ограждение и все.
Никакого визга от боли и плача по пострадавшему колену! Ничего такого!
Григорий только еще гораздо сильнее заурчал и принялся хватать меня одной рукой, прикрывая пострадавшую конечность от нового удара.
На этот стон отозвался дядя Леня и еще несколько голосов ниже и выше моего балкона и я похолодел, понимая, что на меня навелись все те, кто превратился в зомби и остался один в квартире. Все те, у кого есть балкон и кому некого тихонько поедать в тишине изолированной жилплощади. Такие тоже, наверняка, есть и в гости придут-приползут обязательно, только, доев сначала тех, кто остался рядом и став серьезно сильнее.
Как должно оказаться по смыслу, убивая или поедая — развиваешься, у каждой ветви теперешней эволюции — свой путь развития.
По проекту нашего дома, сплошная гроздь балконов идет с шестого до десятого этажа, по четыре в ряд, то есть, всего двадцать штук довольно тесно собраны на этой стороне дома, впрочем, как и с той. Вот все одинокие, обратившиеся соседи и вышли на свою домовую собственность, внимательно прислушиваясь к крикам из парка и вкусным запахам в их извращенном теперь понимании.
Не знаю, смогут ли они открыть двери и выйти в коридоры на этажах, насчет такого момента мне еще предстоит узнать. Но, сейчас, я в серьезной опасности и мне придется попотеть в теплой куртке и шлеме, защищая руки и голову от цепких лап зомби. А они цепкие очень, судя по деду и бабке, напавших на семейную пару в парке.
Дядя Леня продолжает так же пытаться дотянуться до меня через решетку и пока не опасен в своем наивном стремлении пробраться сквозь нее, зато Григорий решил прекратить беспонтовые пятнашки и просто перекинул ногу с решительным видом на мою сторону, оказавшись ко мне в пол оборота спиной, пока собирается перекинуть, довольно неуклюже, вторую ногу из-за ограды.
Кажется, не время думать о пределах необходимой и оправданной самообороны, пора спасать единственную жизнь, дарованную мне Господом, теперь решившим оставить этот мир!
— Была-не-была! — я размахнулся топором и врубил его в шею Григория, доверчиво подставленную мне под удар. Шея оказалось перерублена на треть и этого вполне хватило, чтобы Григорий перестал цепляться за ограду и молча
