дверь офиса позвонили, Кузьма весь подобрался, готовясь к худшему, но, едва взглянув на гостя, успокоился. Даже в сгустившемся полумраке было видно, что человек, стоявший у порога, болен. И болен тяжело. Землистого цвета лицо, обмякшая фигура… Кузьма посторонился, пропуская гостя внутрь, и закрыл за ним дверь.
Войдя в кабинет, незнакомец тяжело опустился на стул и устало оперся плечами на его спинку. Он был молод, лет тридцати пяти, но болезнь добавила ему возраста: жесткий «ежик» волос густо побила седина, а по строгим правильным чертам лица словно прошлись точильным бруском, заострив их.
– Что, хорош? – вдруг спросил гость, слегка раздвинув в улыбке тонкие серые губы. – Диагноз поставите?
– Если хотите, – пожал плечами Кузьма. Он решил не церемониться: – Рак, третья или четвертая стадия. Скорее всего, началось с мозга, потом метастазы, судя по хрипотце, пошли в гортань. Ну, и лимфатические узлы поражены, наверное…
– Точно! – подтвердил гость. – Еще печень и поджелудочная.
– Если вы пришли за помощью, то вынужден вас разочаровать: тут я бессилен, – сказал Кузьма. – Я вообще не знаю кого-либо, кто смог бы помочь.
– А вот Ангел ваш брался, – хрипло хохотнул гость, – сказал, что за десять тысяч поставит меня на ноги. Клоун! Зачем вы вообще его на свет божий вытащили? Уж лучше бы сами…
Кузьма промолчал.
– Ладно, извините, – продолжил гость, – я, собственно, не за этим… Простите, но разговор будет долгим. Очень уж всего…
Зовут меня Александр, полностью: Александр Сергеевич Ломтев. Вам, вижу, это ничего не говорит, но семь лет назад обо мне писали все газеты. Вот! – гость расстегнул принесенную с собой маленькую сумочку, которую, войдя в кабинет, водрузил на стол, достал и выложил ворох газетных вырезок. – Помните ограбление инкассаторского фургона осенью 1996 года?
– Припоминаю… – оживился Кузьма. – Я тогда в газете «День страны» работал. Преступник – один из инкассаторов – одного напарника убил, второго тяжело ранил, а сам скрылся. Пропало что-то около полутора миллиона долларов.
– Миллион шестьсот девяносто две тысячи в пересчете на доллары, – уточнил Ломтев, – если верить газетам. Проверить самому не было времени.
– Так это?..
– Я, – подтвердил гость. – Все не удалось тогда унести: баул тяжеленный. Взял одну сумку, а там шестьдесят две тысячи. Фунтов стерлингов. Намучился я потом с ними…
– Но газеты писали, что у вас был сообщник, который ждал в машине. Поэтому милиции и не удалось задержать…
– Идти на такое дело с сообщником – это провалить все, – наставительно сказал Ломтев, отодвигая в сторону вырезки. – Не было никого. Я и один еле ноги унес – повезло.
– Как?
– Вот! – Ломтев вытащил из лотка стоявшего на столе принтера листок бумаги, достал из кармана ручку и стал набрасывать схему. – Здесь я свернул на фургоне в лес: колесо прострелили… Затем вернулся назад, перешел шоссе и по тропинке вышел к каким-то дачам. Оттуда автобусом до станции… Несколько месяцев скрывался, потом за хорошие деньги сделал загранпаспорт, еще красненький, советский, и уехал в дальние страны. А деньги… Они там. Если хотите, можете отыскать. Вот схема, – он придвинул листок Кузьме. – Место сами отыщете, за такое – можно и постараться.
– Не жалко?
– Не жалко, – подтвердил Ломтев, – мне уже не понадобятся. Да и не деньги это – мне куда больше давали…
– Зачем вы ко мне пришли? Рассказали все? – удивился Кузьма. – Зачем вообще сюда приехали? Не боитесь? Ведь ищут…
– Бояться мне уже нечего, – отозвался Ломтев, ничуть не удивившись лавине вопросов, – искали меня первые пару месяцев, вот тогда и было опасно. А сейчас, если только вдруг задержат случайно, пальцы откатают да по учетам пробьют… Одна примета особая была, но и той больше нет, – гость указал пальцем ниже левого глаза, и Кузьма заметил там еле заметный крохотный шрамик. – Я в милиции до инкассации служил, все это знаю. Постараюсь пока не попадаться. По крайней мере, живой, – Ломтев едва заметно улыбнулся. – Сюда приехал по делу. Как вы думаете, сколько мне еще осталось?
Он пристально глянул на собеседника, и Кузьма решил не врать.
– Неделя, может, две.
Гость молча кивнул.
– Боитесь? – не удержался Кузьма.
– Отбоялся, – хрипло отозвался гость, – ожидание смерти страшнее ее самой. Я это теперь точно знаю. Эти сны…
– Я вообще поражаюсь, как вы на ногах держитесь, – сочувственно сказал Кузьма, – другие в таком состоянии уже не встают.
– Сейчас покажу, как.
Ломтев стащил с себя куртку, затем поочередно закатал рукава джемпера. Кожа у локтевых сгибов была сплошь в синяках от уколов.
– Держусь на этом… Столько лет дурь возил, а сам ни разу не пробовал. Теперь вот пришлось. И еще вот! – он достал из сумочки плоскую темную бутылку. – Виски. Раньше я считал, что лучше нашей водки нету. Ерунда! Хорошее виски – это и вкус, и кайф, и лекарство. Хотите? Понемногу?
– Давайте.
Кузьма достал из офисного шкафа два темно-зеленых бокала.
– Что это? – воскликнул Ломтев. Изменившись в лице, он уставился на бокалы.
– Интересные, да? Еще с советских времен. Дизайн, видимо, слизали с какого-то старинного образца. Смотрите: ножка широкая и плавно переходит в чашу. Мне нравится. И графин оригинальный – вон он, в шкафу. Мне на день рождения подарили, а жена не любит цветную посуду. Принес сюда. Было шесть бокалов, один недавно разбили…
– Действительно, похож на старинный, – подтвердил гость. – И чаша в половинку апельсина…
– Меньше.
– Это сейчас апельсины крупные, в древности они были мельче. Говорите: было шесть, а теперь пять? – почему-то уточнил Ломтев.
– Ну да!
– Не зря я к вам пришел, – непонятно сказал гость, и Кузьма мог поклясться, что голос его повеселел, – тем более стоит выпить!
Он плеснул в бокалы из темной бутылки, и они молча выпили. Кузьма не жаловал виски, но вкус этого был не сравним с теми, что он пробовал раньше: мягкий, с пикантным ароматом дыма и чего-то еще… Чуть позже он ощутил, как по всему телу разлилось тепло, а в голове приятно потяжелело.
– А? Что я говорил?! – довольно сказал Ломтев и поставил свой бокал на стол. – Ну вот, теперь можно рассказывать.
За границу я перебрался не сразу. Пока лежал на своем дне… А… что скрывать… У женщины одной три месяца жил, из дому не выходя. Любила она меня. Я ей наврал, что на фургон по пути бандиты напали, я сбежал, а теперь боюсь, что на меня все свалят. Она поверила… Это она все настригла, – Ломтев пошевелил вырезки на столе. – Я обещал потом вызвать ее к себе – обманул… – он помолчал. – Вчера у нее был, денег дал, забрал вырезки – хранила она, хотя и замужем давно… Так вот, в газетах я не только про себя прочитал. Узнал,
