А вот Хонда никак не мог полностью расслабиться и отвлечься от своих беспокойных дум, его угнетала странная тревога. Вечная подозрительность не давала ему без оглядки окунуться в разгульную пучину праздника. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он резко обернулся, уставившись на соседа, почти пацана. Тот пьяно улыбнулся и щедрым жестом протянул ему тлеющую самокрутку:
– На вот, пыхни, – радостно предложил юнец.
– Что это? – нетрезво поинтересовался Хонда.
– Как тебе сказать, белобрысый. Ты когда-нибудь коноплю курил?
– Стогами!
– Это типа того, только круче раз в девятнадцать. Пыхни, ты об этом не пожалеешь, улетишь, как Гагарин!
Недоверчиво принюхавшись к сомнительной дури, Хонда осторожно затянулся. Свет погас, исчезли звуки; откашлявшись, он с трудом продрал помутневшие глаза, невольно заулыбался. Мир стал гораздо ярче, прибавилось цветов и красок, все предметы приобрели немыслимую, звенящую чёткость, женщины превратились в невероятных красавиц. Благодарно отсалютовав польщённому соседу, Хонда сделал новую затяжку; реальность погасла окончательно.
Неизвестно, сколько времени он пробыл в глубокой коме, но очнувшись, отчётливо понял, что сознание вернулось к нему ненадолго и только из-за настойчивых сигналов переполненного мочевого пузыря. Открыв глаза, Хонда усомнился в том, что вышел из нирваны, уж больно изменилась окружающая обстановка: весь мир почему-то лежал на боку. Ноттингемец поднял голову и восхитился, поскольку обеденный зал послушно поворачивался синхронно его движениям. Сергей понял, что его голова является абсолютным центром мироздания и надо вести себя как можно осторожнее, ведь неловкий наклон может перевернуть Вселенную вверх тормашками.
Осторожно сфокусировав мутный взгляд на близком движении, Хонда увидел, что его юный сосед спустил штаны и демонстративно, но без лишнего эпатажа приседает возле стола с явным намерением совершить очень чёрное дело в непотребном месте. Какие-то мужики с нецензурной бранью повалили его на пол, куда-то поволокли. Посол великого Ноттингема искренне изумился странному местоположению забавной физиономии, но следом понял, что смотрит на голую задницу. Сей факт Хонду почему-то потряс окончательно, в ошеломлённом мозгу наступило короткое и совершенно безумное просветление: он вдруг понял – надо побыстрее уходить и прятаться от общества, пока не пройдёт позорная телесная беспомощность.
Сделать это оказалось совсем непросто, мир окончательно сошёл с ума, обзор зрения сузился настолько, что всё виделось как через тонкую длинную трубу. Пол то и дело наклонялся, а то подпрыгивал, норовя коварно ударить по ногам. Хонду непрерывно толкали какие-то подозрительные незнакомцы с физиономиями племенных дегенератов, полуголая женщина редкой уродливости схватила его за руку, норовя куда-то утащить, но он был непоколебим, как гранитная скала, продолжал идти вперёд, туда, где в конце узкого туннеля виднелся выход. В голове щелчками отбивался обратный отсчёт, при цифре ноль сознание твёрдо пообещало надолго покинуть хозяина. Какой-то мерзкий голос с явным еврейским акцентом непрерывно шептал в левое ухо разные дельные советы и полезную информацию. Хонда узнал от него много интересного: в частности, незнакомец рекомендовал уходить от погони огородами, клятвенно обещал, что в Смольном его будет дожидаться китайский епископ, а между этими сообщениями позорно уличил какого-то неизвестного Костю в гнусных пристрастиях.
Холодный воздух ударил в разгорячённое лицо, невменяемого посла встретила тёмная ночь. Гордо встав на крыльце, он стал совершать круговые движения, характерные для капитанов военных субмарин, припавших к своим перископам. Цифра ноль быстро приближалась, надо было срочно решать, куда податься. Но это было нелегко, зримый мир сужался всё сильнее и сильнее, туловище помимо воли склонилось наземь, нависла угроза пасть прямо здесь, на открытом месте. Но тут Хонда увидел небольшую будку, перед которой чёрный магир сонно грыз огромную кость. Загадочный еврейский голос любезно сообщил пароль доступа к объекту – «Месопотамия». По его словам, отзыв не требовался.
В одурманенном сознании билась последняя мысль – спрятаться куда угодно; тело само двинулось вперёд. Магир глухо зарычал, но увидев, что странный человек не покушается на его изысканное лакомство, успокоился. Глупое животное не могло представить, что гнусный негодяй поднял руку на святое – на его будку!
– Месопотамия! Отзыв не требуется! – с трудом произнёс Хонда и ввинтился в тёмный лаз, не обращая внимания на ошеломлённого зверя.
Здесь было тесно и неудобно, но трудности посла никогда не пугали. Скрючившись в три погибели, Хонда уже собрался окончательно отключиться, когда мочевой пузырь, о котором все незаслуженно забыли, послал последний, предсмертный сигнал. Бедный ноттингемец судорожно задёргался, пытаясь сделать хоть что-то, но тщетно: тело отказало полностью, шлюзы открылись. Почувствовав, что по ноге зажурчал горячий поток, Хонда понял: праздник удался – и устало смежил веки.
Четверо дозорных расположились за огромным столом, занимавшим солидную часть караулки у ворот Интера. Грустно было нести героическую службу в то время, когда все веселятся, но деваться было некуда. Сегодня на посты отправили штрафников, чтобы в другой раз неповадно было повторять свои проступки. До утра ещё далеко, да и вряд ли их сменят теперь до самого обеда. Судя по доносившемуся шуму, гулянка выдалась на славу. Перетасовав замусоленную колоду карт, один из дозорных начал раздачу, между делом заявив:
– Может, сгонять к ним? Девку подговорим, она нам бухла вынесет. Повеселимся немного.
– У Медведя веселиться будешь, – буркнул командир караула, – после него ты весь остаток жизни памперсы носить станешь.
– Да ладно, чё так сразу?! Мы же по маленькой, никто и не узнает!
– По маленькой ты в свой памперс ходить будешь.
– Как хотите, моё дело предложить!
– А ну, тихо! Вроде скрипнуло что-то в воротах.
Дозорные опрометью выскочили наружу, начальник крикнул часовому на стене:
– Саня! Что там перед воротами?
– Всё спокойно, – отозвался тот, – это, наверное, доски рассыхаются, вот и трещат.
Дозорные, недовольно ворча, потянулись назад. Зардрак, стоявший возле входа в караулку, в упор осмотрел вражеских солдат и повернулся к двум младшим атонам:
– Когда я начну, немедленно вышибите ворота и убейте караульных.
Тёмные фигуры послушно склонили головы.
