– Ты пойми, дядька Край, – говорил я, сидя за столом в его доме и морщась от боли в боку, там, где его распорол нож очередной трюмной крысы, обнаружившей мой курьер в самой глубине китового кладбища. – Ну вот остался бы я с тобой. Долго бы прожил? Гарнизонных помнишь? Сколько ты у них на губе просидел? Больше месяца. А меня куда бы дели? Пинком под зад и на улицу, это в лучшем случае. А в худшем пристрелили бы вон как Рона с Верхней, чтоб под ногами не путался. Скажешь, нет?
– Хм… – Край нахмурился, но нехотя кивнул.
– Вот-вот. Уезжать? Это сейчас я не боюсь ни черта ни бога, ни адской сковородки, а тогда… с отцовыми деньгами доехал бы до первого же полустанка, получил бы в лоб от любого хмыря, и все. Да и куда мне ехать-то, сам посуди? Ни родни, ни кола ни двора.
– А здесь?
– А здесь вот он я. Сижу перед тобой. Живой, сытый, одетый-обутый, – усмехнулся я, притопнув по полу тяжелым ботинком, и тут же скривился от пронзившей бок боли.
– Вижу. Только шкура штопаная-перештопаная. Скажешь, нет? – скопировал мои интонации Край и покачал головой. – Тоже мне, волк-одиночка! Сколько тебе лет, Рик?
– Тринадцать, – гордо ответил я, расправляя плечи. – А моим противникам побольше было, между прочим. Но я, вот он. А они где?
– То-то и оно. Пацан… тринадцать лет. Впору девчонок за косы дергать, а у тебя за спиной уже три жмура висит! – рявкнул Край, но взял себя в руки и продолжил уже тише и спокойней: – И это лишь те, о которых я знаю. Серьезно, Рик, оставайся у меня. Сейчас-то никого не трогают. Живем себе… Может, оставишь эти ползания по свалке? У меня дом большой, да и помощник в лавке всегда кстати.
– А смысл? – развел я руками и, заметив удивленный взгляд собеседника, поторопился объяснить: – На свалке жизнь спокойнее. Ну сам посуди, дядька Край. Здесь куда ни плюнь – в пьянь со стволом попадешь, либо в гарнизонного. Бандиты в гости как к себе домой заходят. Ты сколько отстегиваешь за безопасность?
– По сотне марок Толстому плачу, – хмыкнул Край.
– Вот… а если в город новенькие нагрянут, да начнут с Толстым территорию делить? Полыхнет твоя лавка, и все. Про учебу и заработок я вообще молчу. Вспомни, сколько я тебе товара на прошлой неделе приволок? На пятьдесят марок. Ну и кроме того, на свалке, в отличие от нашего когда-то славного города, люди предпочитают обходиться без стрельбы.
– Зато ножами размахивают будьте-нате, – горько усмехнулся Край, кивнув на мой бок.
– А в городских трактирах иначе? – парировал я.
– О! А ты по ним ходишь, что ли? Не рановато? – съехидничал мой собеседник.
– Край, ты же понимаешь, о чем я говорю, – вздохнул я. – На китовом мне действительно безопаснее, чем здесь. Я живу в старой части кладбища, там, где трюмные крысы не шарятся. Далеко им. Ну а эти трое случайность… редчайшая. Да и ориентируюсь я на свалке куда лучше всех этих понаехавших… Уж от опасной компании сбежать всегда успею!
– И все-таки мне было бы спокойнее, если бы ты в городе жил. Хотя бы до шестнадцати лет. Подкопил бы деньжат, да отправился учиться, – вздохнул Край.
И ведь вижу, что он действительно переживает, но… а, ладно!
– Край, поднакопить… это в твоем понимании сколько? – вкрадчиво поинтересовался я.
– Ну, тысяч пять марок хотя бы, – пожал плечами он. – Для старта достаточно.
– Пять тысяч? Готовь, – ухмыльнулся я.
– Не понял, – нахмурился Край.
– Я тебя приглашаю в гости. Заглянешь на мой склад и, обещаю, в один заход товара на все пять заберешь.
– Так вот что ты с крысами не поделил! – понимающе воскликнул Бронов.
– Да нет. Если бы они знали, что у меня на складе есть, толпой бы пришли. Дом им мой приглянулся. – Я вздохнул. Говорить, что это был не первый мой бой на свалке, я не намеревался. Да и об этой троице умолчал бы, но… грохнулся в обморок прямо в лавке Края. А там врач, осмотр, штопка… короче, спалился. Эх, не быть мне разведчиком. Ну и хрен с ним.
– До-ом… – протянул Край и хмыкнул. – Что ж у тебя за дом такой, что его три трюмника отжать захотели? Никак вилла в три этажа с центральным отоплением и бассейном?
– Ну, бассейн не бассейн, а ванна знатная имеется. И ведрами ее наполнять не надо. Вода сама по трубам течет от конденсатора. Канализация опять же со всеми удобствами. Да и с отоплением все в порядке, теплые полы по самой новейшей моде. Хоть босиком ходи, – усмехнулся я.
– Это где ж ты себе такую роскошь нашел, а? – неподдельно удивился Край.
– Не нашел, а построил. На китовом кладбище, – поправил я Края. – Курьер-высотник для жизни приспособил. Не нарадуюсь.
– Брешешь ведь, – прищурился он.
– Вот поправлюсь, вместе сходим, полюбуешься, – фыркнул я. – Считай это официальным приглашением в гости. И про деньги не забудь! Насчет пяти тысяч я говорю абсолютно серьезно.
– М-да… А был такой скромный, вежливый мальчик, – покачал головой Край, заслышав мою ругань и шипение от очередного укола боли, последовавшего в наказание за слишком резкое движение.
– Ох, да что ж такое-то, – отдышавшись, пробормотал я. – В первый раз так больно.
– Место неудобное. Как чуть шевельнешься, так его и тревожишь, – с готовностью пояснил мой собеседник, как ни в чем не бывало подливая мне в чашку чай. – Терпи, раз подставился.
– Да не подставился. Не заметил я этого упыренка, – поморщился я. – Первых двух на подходе к дому завалил. Как по ниточке шли, гады. А третий, который их и привел, словно того и ждал. Выпрыгнул откуда-то, как чертик из табакерки, и с ходу полоснул. Я еле увернуться успел. Да вот не уберегся все же.
– А откуда знаешь, что это он их привел?
– Сам сказал, когда я ему ногу прострелил, – фыркнул я.
– Прострелил? Чем? У тебя что, и ствол имеется? – Край покосился на сваленный в углу комнаты сидор с товаром.
Неужто не заглядывал? О как… А чего ж я тогда распинаюсь-то? Эх, ладно. Край – дядька свойский, уже не раз помогал… сдать не должен. Да и кому сдавать-то? Армейцам да администрации до нас дела нет. С бандотой он сам не дружит. Так чего бояться?
– Имеется, – кивнул я в ответ. – Самоделка.
– Покажешь? – У моего собеседника аж глаза заблестели.
Ну да, я и забыл, что Край Бронов большой любитель огнестрельного оружия. Придется показывать.
Я, кряхтя, начал подниматься из-за стола, но отставной старшина тут же замахал на меня руками и сам кабанчиком метнулся к моему рюкзаку. Освободив край стола, водрузил на него сидор и выжидающе уставился на меня. Вот неугомонный. Пришлось отставить в сторону чашку с чаем и браться за завязку. В городе обычно я оружие на виду не ношу, чтобы не привлекать лишнего внимания, потому еще на подходе упаковываю в рюкзак. При себе оставляю только один нож, закрепленный горизонтально на поясе со спины. Тоже чтобы не светить длинными ножнами и не вводить окружающих в искушение.
