К-х-х-ряк-х! — раздалось впереди. Левое колесо головной повозки влетело в припорошенную листвой и опавшей хвоей яму. Под натянутой на деревянную основу старой автомобильной покрышкой треснул обод. Обитое резиной колесо развалилось. С хрустом посыпались спицы.
Натянулась струной прочная упряжь. Тягловые быкони встали. Непонимающе затрясли крупными головами с костистыми выступами защитных наростов. Повозка сильно накренилась, упершись осью в землю. Сорвался с креплений и откинулся левый борт. На землю посыпался товар.
— Твою-у-у-ж-ма-а-а!.. — в сердцах взвыл вывалившийся из телеги Костоправ.
Раненый Кирка каким-то чудом удержался на перекошенной повозке.
Виктор понял, что происходит, еще прежде, чем все началось. Даже раньше понял, чем заголосил Костоправ. А начиналось нехорошее.
Нападение…
Виктору хватило одного взгляда на злополучную яму. Не случайно, совсем не случайно она оказалась на их пути. Глубокая, большая, с крутыми стенками. Заботливо прикрытая палой листвой. Быкони, видимо, почувствовали ловушку и обошли ее, но катившаяся за ними широкая повозка влетела-таки!
— В укрытие! — крикнул Виктор, сам хоронясь за бортом автоповозки.
А-Ка тоже сориентировался мгновенно.
— К бою! — соскользнув с седла, Стрелец оказался под прикрытием быконя и автоповозки.
А-Ка вскинул калаш — их самое грозное и самое ценное оружие.
Остальные обозники тоже изготовились к отражению атаки. Верховая охрана спешивалась и пряталась за быконями, те, кто сидел в повозках, пригибался за бортами.
На виду остался только…
— Долбанная телега! Долбанная яма! Долбанная дорога! — не слыша никого и ничего вокруг, разорялся Костоправ. Лекарь в сердцах пинал обломки сломанного колеса.
— Костоправ, варежку закрой! — крикнул А-Ка. — Лезь в повозку! Быстро!
Ну, так и есть! Виктор выругался сквозь зубы. Его худшие ожидания оправдались. Сразу с двух сторон из придорожных кустов и из-за деревьев в обоз полетели камни и палки с заостренными концами.
Тук-тук-тук-тук, — сухо застучало по толстым дощатым бортам повозок.
Бум! Бум! — дважды ударило в железо автоповозки.
Камни били сильно, словно пущенные из пращи. Острые концы палок-копий блестели от ядовитой смолы сосен-мутантов. Пока не застынет, такая смола при попадании в кровь способна надолго парализовать человека.
В общем-то, можно сказать, им повезло. Невидимый пока неприятель промедлил и дал время укрыться. Почему враг не забросал обоз камнями и копьями сразу? Не рассчитывал, видать, что так быстро раскусят его хитрость.
Думал, небось, что народ полезет из повозок — подбирать товар, чинить поврежденную телегу — и подставится. Однако обозники тоже были не лыком шиты. Не первый раз в походе.
Забился в упряжке раненый быконь. Несчастное животное не спасли ни толстая защитная попона, ни собственная броня из бляшек ороговевшей кожи: копье попало скотине в глаз.
Увесистый булыжник угодил в голову Костоправу. Сбил шлем. Самого лекаря чуть не свалил с ног.
— Твою-у-у!!!
На этот раз вопль Костоправа полнился не досадой и раздражением, а боевой яростью.
Запрыгнув на перекошенную повозку, лекарь рывком поднял тяжелый откинутый борт, а раненый Кирка защелкнул крепления. Костоправ схватил заряженный арбалет и прильнул к бортовой бойнице. Рядом пристроился Кирка с самопалом.
«Все в укрытие», — с облегчением подумал Виктор. Это было главное. Потерь в самые опасные первые секунды боя удалось избежать. Правда, только людских потерь.
Рухнул еще один быконь: пущенный с невероятной силой камень повредил ему ногу.
* * *
Виктор держал оружие наготове. В одной руке — короткоствольный пистоль-самопал. В другой — палаш с широким увесистым клинком, которым можно и обычному зверю башку раскроить, и человеку, и мутанту. Правда, кого рубить, пока было непонятно. И куда стрелять — тоже.
Подступавшая к обочине зеленая стена леса надежно укрывала нападавших. А те не спешили выбираться на открытое пространство и лезть в рукопашную.
Костоправ не выдержал: матерно ругнувшись, стрельнул из арбалета. Бухнул из самопала Кирка. Попали? Вряд ли. Оба стреляли наугад. Больше от нервов, чем по необходимости.
На задней повозке щелкнула тугая тетива тяжелого тележного стреломета. Самострел швырнул в лес целый пучок дротиков, сбивая листья и ветки.
Ага, на этот раз вроде бы попали: за деревьями кто-то пронзительно заверещал.
— Хватит! — крикнул А-Ка. — Без приказа не стрелять! Перезарядить оружие!
Верно. Как ни тяжело сидеть на виду у незримого противника, но и вслепую бить все же не стоит. А то ведь потом, когда начнется настоящее дело, не успеешь перезарядить оружие.
Заскрипела тетива многострела.
Крик за деревьями оборвался. Или раненый кончился, или кончили. В смысле добили. Избавились от обузы-подранка.
Из леса снова полетели копья и камни.
Один булыжник грохнул по автоповозке. Если бы не крепкая защитная решетка, поставленная вместо давным-давно разбитого лобового стекла, камень угодил бы в лоб Виктору. А так — только прутья погнул.
Кто напал? Разбойники или котловые зеленокожие дикари-мутанты? Вообще-то Виктор предпочел бы столкнуться с разбойниками, но увы…
Разбойничьи ватаги редко атаковали купеческие обозы, в охране которых имелся хотя бы один Стрелец. И так близко от Большого Котла банды не промышляли. И быконей не выбивали: им нужна была скотина, чтобы вывозить трофеи. Оружие — камни и метательные палки без наконечников — тоже дикарское, не разбойничье. Лиходеи, как правило, имели на вооружении луки с арбалетами, а те, кто побогаче, — пороховые самопалы. Ну и, наконец, обычная шайка, не добившись победы сразу, с наскока, отступала после первых же потерь. А котловые — те нет. Те упертые. Или сметут, или сами подохнут.
Обстрел неожиданно прекратился.
Отступили? Значит, все-таки разбойники.
Готовятся к атаке? Тогда — дикари.
Виктор ждал. Скоро, очень скоро все прояснится.
— Стрелки! Бьете поверху! Деревья — ваши! Ветки, кроны, мох! — кричал А-Ка. — Пушки — на подлесок! Прямая наводка! Уровень: грудь-живот!
Уровень условный, конечно. Картечь выкосит все. Достанет и тех, кто заляжет или попробует подобраться ползком, и тех, кто полезет по нижнему ярусу леса.
— Многострелы — страхуют! — не умолкал Стрелец. — Чтоб ни одна тварь не проскочила!
А-Ка был толковым воякой. Собственно, потому Виктор и поставил его старшим обозной охраны.
