Несмотря на то, что номер я снял в четыре ночи по местному времени, чувствовал я себя бодро. Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь – длинная ночь Земекиса позволила не только совершить уголовно наказуемое деяние, но еще и выспаться после него.
Настало время ознакомиться с найденным у профессора диском.
Универсатор заскрипел, принимая во чрево крошечное вместилище записей. Считывание продолжалось необычно долго и я уже подумал, что диск был поврежден, когда на него рухнуло мое жилистое тело, но тут экран осветился.
Добычей оказался единственный файл, содержащий короткую, в строчку, запись: Стоун, остров Миллена, хранилище банка "АБСТЕЛЬЦ", ячейка 2456810, код 2312890.
Интересно, что спрятал профессор в этой ячейке? Понятно, что какую-то ценность, но почему так далеко? Банк "АБСТЕЛЬЦ", принадлежащий негуманоидной цивилизации орроох'х, имел отделения и клиентов по всей Галактике. Его хозяева ухитрялись делать бизнес везде и находить общий язык со всеми, начиная от людей и заканчивая иссекайцами, самой древней, закрытой и загадочной звездной расой нашей части Галактики.
Какой смысл было тащиться на Стоун, планету на другом краю Смешанного сектора?
Судя по всему, какой-то был.
Вытащив диск из универсатора, я задумался. Мое прошлое, как и в тот момент, когда я очнулся в окружении трупов, оставалось тайной. Добавилось лишь вопросов, и часть из них звучали достаточно неприятно…
Кто я, наемный убийца? Что не поделил с громилами на заброшенном складе? И что стало причиной потери памяти? Память – не зажигалка, вывалившаяся из кармана, потерять ее довольно трудно. Снаружи голова выглядела целой, последствий от введения психотропных веществ я не ощущал…
Под такой грудой вопросов можно было задохнуться.
Честно говоря, на Земекисе мне делать больше нечего. Но рейсовые звездолеты летают сюда не часто, так что улететь в Федерацию раньше чем через четыре дня я не смогу.
Слетать на Стоун? Посмотреть, что там в банковской ячейке?
Вряд ли я успею сделать это за четыре дня.
Оставалось дохнуть со скуки в гостинице. Хотя почему в гостинице? Кто запрещает мне прогуляться, осмотреть город, купить что-нибудь или посидеть в ресторане. Идея пришлась мне по вкусу и вскоре я выходил из гостиницы, чистый, выбритый и в начищенных ботинках.
Бураков-сити строился так же, как большая часть старых колониальных столиц – исторический центр, вокруг него – деловой мегаполис, утыканный небоскребами, а дальше – безбрежное и вонючее море трущоб.
Смотреть во второй и третьей части было нечего и я отправился в центр.
На главной площади, как и положено, высился памятник основателю колонии, Николаю Буракову. Вид он имел, надо сказать, довольно ошеломленный. Этот капитан колонизаторского звездолета, каких много разлетелось из Федерации во времена смуты, двести лет назад, должно быть перепутал навигационные карты или просто нырял в подпространство наугад.
То, что космический корабль вынырнул у планеты, где можно было жить и где не оказалось агрессивных разумных существ, стало для него довольно приятным сюрпризом.
За статуей виднелся построенный из обломков того самого звездолета домик, когда-то бывший администрацией, а теперь сохраняемый как реликвия. Полюбовавшись на этот памятник архитектуры, имеющий довольно сомнительную эстетическую ценность, я отправился искать ресторан.
Есть хотелось все сильнее.
В исторической части перемещаться разрешалось только пешком и улицы заполняла пестрая толпа. Людей было больше всего, попадались хоррандцы и ургрельцы, мелькали корявые фигуры ктубху, один раз прокатился напоминающий колесо орроох'х.
По ободу алмазами блестели многочисленные глаза.
Рестораны встречались во множестве, но по внешнему виду трудно было понять, что именно подают внутри – блюда для людей или тошнотворную стряпню, которую не оценит свинья, но с удовольствием употребит представитель империи Остор, коренная раса которой произошла от существ, питающихся в основном падалью.
Так что я брел, пока не наткнулся на вывеску, которую можно встретить на любой из планет Федерации – алую букву "Х", окруженную клубами пара. "Хомос – самая большая сеть закусочных в Галактике", как вещала реклама.
Вот тут точно кормили людей.
Обрадованный, я ускорил шаг. За вывеской закусочной обнаружилось еще одна, несколько меньше и не такая яркая. Сначала я не обратил на нее внимания, но потом пригляделся и обнаружил, что второй этаж занимает "доктор Людвиг Ли, психиатр гуманоидного профиля".
Опа-па! Вот кто может вернуть мне память!
Я заколебался, не свернуть ли мне сразу на второй этаж, но по здравому размышлению решил, что воспоминания могут подождать полчаса, пока я набью брюхо. В конце концов от потери памяти еще никто не умирал, а вот от голода…
В закусочной было жарко, тесно и чадно, но это меня мало смутило. Пристроившись в очередь, я краем глаза заметил, что какой-то тип пялится на меня словно кот на валерьянку.
Но одного взгляда в его сторону хватило, чтобы он отвернулся и удрал.
Набив живот, я решительно двинулся к лестнице, ведущей в обиталище психиатра гуманоидного профиля, но неожиданно для себя остановился на первой же ступеньке.
В глубине души обнаружился внезапный страх – вдруг то, что я вспомню, окажется позорным или неприятным? Подобное чувство испытываешь, расспрашивая друзей о последствиях вечеринки, окончание которой благополучно потерялось в алкогольном тумане…
Обругав себя за малодушие, я двинулся дальше. Как может человек, да и вообще любое разумное существо, жить без памяти? В определенной степени каждый из нас всего лишь сумма воспоминаний…
В приемной меня встретила ослепительно красивая секретарша. Блестели яркие синие глаза, сочные губы, под одеждой угадывалась округлая фигура. Ее не портил даже мех вместо волос на голове и слишком большие для человека клыки.
Киолвуны из всех известных рас походят на человека больше всего.
И больше всего его ненавидят. По крайней мере те, кто живут в метрополии. – Вам назначено? – мурлыкнула красавица, поглядывая на меня как на сочную отбивную. – Нет! – мужественно ответил я. – Сами мы не местные, только головой здесь повредились… платить будем федями… – О! – личико секретарши отразило мгновенную задумчивость, потом она кивнула – Проходите, доктор сейчас свободен…
Людвиг Ли оказался крошечным, лысым и узкоглазым, напоминая ожившую и похудевшую статую Будды. Уставившись на меня с профессиональной ехидцей, он вопросил: – Что вас беспокоит, господин… – Мак-Лауд, – непонятно зачем соврал я. – А беспокоит меня амнезия. – И что именно вы забыли? – Все, – честно сказал я, – о себе.
