– Нет, молодым, конечно. – Девица развела руками. – Но… если честно… не настолько молодым.
«Знала бы ты, сколько мне на самом деле!» – подумал Осетр.
По легенде разведчик Криворучко был на два года старше «росомахи» Приданникова.
– Мал золотник, да дорог! – сказал он вслух.
– Ого! – Екатерина присвистнула. – А от скромности мы, похоже, не умрем.
– Конечно, не умрем. Ни от скромности, ни от тугодумия.
– Есть еще одна поговорка… Мал клоп, да вонюч!
– Это не про меня!
Он с удивлением обнаружил, что распускает перед Екатериной хвост. Совсем не так, как вел себя когда-то, на борту «Дорадо», с Яной…
Впрочем, именно подобным образом и должен поступать молодой муж. Ведь у них сейчас практически медовый месяц, прерванный срочной поездкой молодой супруги к умирающей тете.
Банальная легенда, но именно банальности и не привлекают внимания. Это только в шпионских фильмах молодая жена, вырванная из супружеской постели, выполняет срочное задание своего начальства и порой сталкивается нос к носу с мужем, который выполняет не менее срочное задание своего начальства. В реальной жизни, как известно, молодоженов в такое время стараются не беспокоить.
Если, разумеется, они, молодожены, – не будущие разведчики…
– Вот и познакомились! – Улыбка Екатерины сделалась мягкой: похоже, новоиспеченный «муж» ей все-таки понравился.
И это было удачно.
Людям, которые проявляют симпатию друг к другу, работать легче. Тем более когда работа принуждает к совместному проживанию. Тут хочется, чтобы и волки были сыты, и овцы целы…
– А ты ничего! – сказал Осетр.
И снова удивился самому себе.
Как легко он чувствует себя рядом с этой девушкой!.. А ведь любит он совсем другую!
Екатерина поправила блузку:
– Ты тоже ничего… Как мне тебя звать, золотник?
Осетр пожал плечами:
– Да, в общем, как пожелаешь… Я человек, прямо скажем, не гордый, на любое имя откликнусь.
– А как тебя звала мама?
У Осетра мурашки по спине побежали.
Он сто лет не вспоминал, как его звала мама.
В школе «росомах» имена из глубокого детства никого не интересовали. Там в ходу были клички или, как выражались на Крестах, погоняла. Даже Беляй Капустин, друг закадычный, звал Остромира Приданникова Осетром или Острым. А неприятели – без них жизни не бывает – звали и вовсе Тупомиром или Тупилом…
– Мама звала меня Миркин. – Он с трудом сдержал дрожь, попытавшуюся проникнуть в голос.
– Ну тогда и я стану звать тебя Миркин. Не зайчиком же и не котиком! К нашей профессии такие ласковые прозвища не слишком прикладываются.
«А что? – подумал Осетр. – Пусть зовет Миркином. Ей можно. Жена есть жена. Говорят, она ближе матери».
– Хорошо, зови. Мне нравится… До прыжка чем займемся?
Конечно, космические окрестности Малороссии не так оживлены, как у Нового Санкт-Петербурга, но и здесь приходится четыре часа тилипаться в евклидовом пространстве, пока доберешься до границы, за которой прыжок не сорвет с орбиты небесные тела местной планетной системы.
– Через час позовут на прием пищи, – сказала Екатерина. – А пока можно рассказать друг другу наши легенды.
Осетр отметил про себя выражение «прием пищи» – девушка явно была не из гражданских. И если легенда у нее гражданская, то это несомненный прокол.
Однако говорить ей сейчас об этом он не станет.
А рассказывать друг другу легенды – весьма умно. Он получил легенду через мозгогруз, и ничто так хорошо не закрепляет знания, закачанные из мозгогруза, как пересказ своими словами.
«Молодожены» вызвали из пола кресла и занялись сим умным делом.
Проснулся Осетр от чувства голода.
Голод был зверский – как и всегда, после прыжка. На его пронзительности не сказывался предпрыжковый обед: сколько бы ты ни съел, непременно придешь в себя с ощущением, будто в животе кишка гоняется за кишкой.
Екатерина еще не проснулась, посапывала в своем релаксаторе.
Осетр соскочил на пол, мягко, по-«росомашьи», подкрался к ней.
Лицо девушки было совершенно безмятежным.
Замужняя женщина, чего ей бояться, находясь рядом с «дражайшим супругом»?… Быстро она вошла в роль подруги жизни!.. А он, Осетр? Что он ощущает по отношению к «жене»?
Он прислушался к собственной душе.
Да уж всяко не любовь! По крайней мере, не ту любовь, от которой разрывалось в последнее время его сердце. Оно и сейчас, конечно, разрывается, но уже не так сильно – для «росомахи» на первом месте всегда его долг! (и хорошо, что вовремя об этом вспомнилось) – скорее не разрывается, а тупо ноет, истекая болью.
Но еще сильнее ноет пустое брюхо.
И только тут он сообразил, что на сей раз сумел забыться глубоким прыжковым сном.
Не было никакого полусна-полуяви.
Да, похоже, организм действительно начинает приспосабливаться к своему новому состоянию.
Удовлетворенный этим открытием, Осетр отправился в душ.
Все-таки Дед – умница. Думается, он не просто спрятал лейтенанта Приданникова от вражеских глаз, но и занял лейтенанта делом. А дело – неплохое лекарство от сердечных мучений.
Так, по крайней мере, утверждается в фильмах. И почему им можно не верить? Хотя бы в области любовных отношений…
Когда он вернулся в каюту, Екатерина уже проснулась. Сидела на релаксаторе, щурясь и потирая правой рукой левую.
Наверное, затекла во время сна…
– Доброе утро, Миркин! – сказала девица, улыбаясь.
– Доброе! – отозвался Осетр.
На Екатерине была салатная футболка и коричневые бриджи.
Или как они называются, эти обтягивающие тело штаны?…
Глаза девушки в этой гамме становились непонятно какого цвета, но одеяние ей шло.
Экая фигуристая!.. Не хуже Яны!
Осетр спохватился.
Нет, хуже, конечно!
Как их вообще можно сравнивать! От той он без ума, а эта его не волнует!.. Впрочем, волнует, разумеется! Женщина сама по себе… как живое существо… не может не волновать мужчину, так не бывает. Но волнует она не сердце, а плоть! С плотью же «росомахи» бороться умеют! Во всяком случае, он, Осетр, умеет. Достаточно вспомнить Маруську с планеты Кресты.
– Слушай, жена, – сказал он. – А как же я тебя буду звать? Не киской же и не рыбкой! Тебя-то как мама звала?
Конечно, на самом деле она вполне могла быть Марфой или Анастасией…
– Мама звала меня Катериной. – Голос «жены» даже не дрогнул.
Наверное, вне легенды, по реальной судьбе, родители ее живы-здоровы… Ну и слава богу! Девицы, выросшие в приюте, – должно быть, те еще стервы!
– Тогда я тоже буду звать тебя Катериной. Хорошо?
– Конечно. – Катерина слезла с релаксатора и потянулась.
Нет, все-таки фигурка у нее весьма неплоха. Глаз сам цепляется.
