– Вторник вроде бы, – замешкавшись, ответил тот.
Элвир кивнул и снова повернулся к Олли.
– Сожалею, но заявки принимаются исключительно по понедельникам. Так что у вас есть время. Вот когда князь ознакомится с документом, резолюцию поставит – тогда и можно будет о чем-то говорить. Да, между прочим, без печати…
– Большой Круглой Печати! – подсказал его напарник.
– …Вот именно – без Большой Круглой Печати заявка недействительна. Так что пока – увы… Да-да, документ должен быть со всеми обязательными согласованиями. И без исходящего номера и даты заявка тоже недействительна.
Корум подавил смешок и пристально уставился на Олли, ожидая, что та станет делать дальше.
Выставлять себя на посмешище целительнице не хотелось, поэтому она сделала единственное, что оставалось в этом случае: резко повернулась и зашагала прочь, с трудом удержавшись, чтобы не съездить кому-нибудь из них по физиономии.
На этом злоключения Олли не закончились – они продолжились, но уже на «своей» территории, в госпитале. На сей раз носителем неприятностей стала Эвелина.
– Ты куда? – растерянно спросила Олли, видя, что ее помощница выходит из комнаты, где помещалась «лаборатория», с узелком в руках.
– А, это вы, Ольга… Я как раз хотела с вами поговорить. – Голос Вэл был спокойным, будто и не ее приятеля обвиняют в убийстве. – Я нужна дружине как целитель. Сигурд предложил, и я согласилась.
– Так ты уходишь? – жестко спросила Олли, не обратив особого внимания на внезапно изменившееся и подчеркнуто вежливое обращение к себе.
– Именно, – кивнула Эвелина. – Я уже собрала вещи и кое-что для приготовления лечебных составов.
«Лечебных составов!..» Так вот что у нее в узелке – листья «сонной травы», собранные с таким трудом! И наверняка еще что-нибудь…
– Да как ты можешь?! – Олли была готова вцепиться в руку Вэл, державшую узелок. – Это нужно раненым.
– Не извольте беспокоиться, на раненых хватит. А вот у дружинников ничего нет вообще, и это несправедливо. В конце концов, я тоже собирала травы. Вы должны понять – вам же лучше, если княжьи дружинники будут лечиться не здесь. Кому из ваших раненых приятно быть под одной крышей с предполагаемыми убийцами? – В голосе Эвелины послышалась неприкрытая издевка.
Возразить было нечего, оставалось лишь прикинуть, кого сегодня же придется отправить за травами. А ведь не все из них можно собирать в это время дня… О, небо, что же делать?!
– Уходишь? – Олли посмотрела в глаза помощнице – теперь уже бывшей. – И отлично. Ты, я полагаю, хорошо устроилась. И Сигурд рядом, и вся дружина под боком. Он, правда, большой блюститель нравственности. Для других. На чужой голове волосок видит, на своей – и рогов оленьих не заметит.
В свое время Сигурд не слишком-то по-джентльменски высказался о ней, не имея никаких оснований, и теперь Олли рассчитывалась сторицей – не с ним, так с его подругой.
– Ты все сказала? – спросила Эвелина, нисколько не переменившись в лице. – Вот и хорошо. Знаешь, когда ты была Химерой, подругой байкера, когда училась в институте и ездила на игры – ты была умнее. Думаешь, Ольга, ты стала правительницей? Смешно… Вот домохозяйкой ты стала, это правда. Клушей – еще точнее. Так что простая ведьма не смеет больше беспокоить ваше величество.
Эвелина шагнула к двери, обернулась на пороге.
– И запомните – ведьма, которая умеет хорошо лечить, может и хорошо убивать, – донеслось до Олли.
Олли посмотрела ей вслед, потом открыла дверь в палату, посмотрела на раненого ополченца – он спал, и с ним вроде все было более или менее в порядке. Скорее, менее, конечно.
Затем Олли прошла в «лабораторию». К счастью, никого здесь не было, и никто не мешал, махнув на все рукой, разрыдаться почти что в голос.
Потому что «ведьма, умеющая хорошо убивать», была права.
* * *
Солнечный свет, ворвавшийся через окно, раскрасил комнату в теплые золотистые и темно-желтые тона, превратив стены, пол и потолок в полированный янтарь.
Сигурд, сидевший за массивным деревянным столом, отодвинулся чуть в сторону, прикрыв глаза. Пока продолжался сезон дождей, он отвык от яркого света, и теперь световая щедрость слегка раздражала князя.
«Эх, надо было солнцезащитные очки оттуда прихватить, – подумал Сигурд, покосившись на край стола, на который упал солнечный лучик. – И был бы вылитый Пиночет… А впрочем, меня здесь кое-кто и без того диктатором числит, и темные очки для этого совсем не требуются».
Он вздохнул, потер пальцами веки и посмотрел на лежащий на столе чистый лист бумаги, вырванный из блокнота. Сигурд взял карандаш, повертел его в пальцах, но, так ничего и не написав, отложил в сторону.
…Как поймать льва в пустыне? Берем пустыню, делим надвое – а хотя бы и карандашом. На одной половине лев, на другой, стало быть, его нету. Теперь берем ту половину, где есть лев, и снова делим надвое. И так далее… Очень хороший метод – в теории.
А тут теперь, видите ли, практика началась.
Итак, предположим, подозреваются ВСЕ.
Теперь отбрасываем тех, кто по умолчанию вне подозрений.
Во-первых, он сам, князь Сигурд, пускай кто угодно и в чем угодно его подозревает, но он пока еще не страдает провалами в памяти и отлично помнит, что и когда в тот день делал.
Во-вторых…
А во-вторых, каков был мотив убийства? Между прочим, у него, по идее, мотив как раз был – противная история с чучелом, насаженным на кол – «памятник жертвам Сигурда». О небеса, каким же идиотом был этот Гэлнар! Но не убивать же за такое – в крайнем случае, можно было бы и в самом деле проучить дебила, отхлестать его плеткой – так ведь и этого не было!
Зато все видели, как он явился на тренировку ингваровских ополченцев, стараясь говорить именно с Ингваром, а не с автором «прикола». А когда, через несколько часов, обнаружился труп Гэлнара, только ленивый не сделал бы вывод – вот как князь и дружинники мстят за безобидные (ну, или почти безобидные шутки).
Теперь – дружина.
Мотив тоже есть. Тот же самый.
Оскорбили его, Сигурда – значит, оскорбили их. Вот только никто без приказа шутника убивать не пошел бы.
И в этом он уверен.
Означает ли это, что все дружинники свободны от подозрений?
Сигурд посмотрел в окно.
Солнце скрылось, но не за тучей – всего-то лишь за небольшим облачком. Ненадолго…
«Да, – твердо решил он. – Дружина – отпадает. Никто из нас не станет проливать кровь из-за мелкой пакости. Таких, как Гэлнар, врагами мы не считаем».
Ладно, все это прекрасно, но кто-то же его убил. И у этого кого-то есть мотив.
Какой?
Да самый простой: зарезали шутника – подставили дружину и князя. Вот и весь сказ.
