— Па, а как ты думаешь — что я должен был делать?
— Честно говоря, Андрейша, понятия не имею. Я тоже был чемпионом смерти. Добро пожаловать в клуб. — Он улыбнулся.
— Зойка… Зоя Зервандова… сказала, что, если бы каждый дал другому по дублону и черной метке вместе, мы бы поломали эту игру.
— Да, верно, — согласился Максим. — Какая умная девочка, мне это в свое время в голову не пришло. Андрей, ты не думал ее пригласить к нам как-нибудь? Или побывать у нее в гостях?
— Ты… хочешь? — спросил Андрей.
— Понимаешь, эта игра… ее популяризовал очень глупый и тщеславный человек, но разработали люди умные. Учитель наверняка говорил вам, что ее цель — научить вас совершать выбор в трудных жизненных обстоятельствах. Он, может быть, и сам так считает, но это неправда. Ее цель, как я это вижу, — разделить вас. Не допустить создания прочных горизонтальных связей.
Поймав недоуменный взгляд сына, он пояснил:
— Вот смотри: ты подчиняешься учителю, учитель — директору, директор — районному образовательному совету. Это связь вертикальная, сверху вниз и снизу вверх.
— Командная цепочка?
— Она самая. А вот между тобой и Сашей или Зоей возможна связь горизонтальная. Вы на одном уровне. Теперь представь себе, что вертикальная связь — это как нитка бусин. Кто потянет за верхнюю — вытащит все остальные. Потянут за того же учителя — вытащат тебя, понимаешь? А вот если в классе будут прочные горизонтальные связи…
— То не смогут, — кивнул Андрей.
— По меньшей мере это будет труднее… А теперь смотри: единственный человек, который придумал, как поломать игру, — изгой для всего класса. Ты наверняка узнал кое-что неприятное о ком-то из своих одноклассников. Да и о себе тоже. После этого вы уже не будете такими, как прежде. Даже те, кто решит, что сочувствовать и помогать все равно нужно, будет делать это… в одиночку. Когда ты немного подрастешь, я тебе дам книгу одного ученого — Бруно Беттельхайма… Там есть о таких психологических экспериментах над людьми…
«Когда подрасту? Вот уж фиг, — подумал Андрей, постаравшись запомнить имя ученого, чтобы сегодня же ночью отыскать его книги в библиотеке. — А вот Зойке действительно надо будет как-нибудь позвонить, ну, когда будет время».
Парк закончился. Отец и сын пересекли проезжую часть и зашагали вдоль забора, так густо поросшего хмелем, что под листьями не виден был красно-коричневый кирпич. Блеснула стеклопластиком прозрачная раковина — навес остановки автобуса, на котором они не поехали. Миновав остановку, они свернули в переулок между рядами одинаковых двухэтажных домов, на четыре квартиры каждый, — и оказались перед домом номер восемь. Из соседского окна залаял приветственно пекинес Бинки. Отец открыл дверь — она не запиралась, — и нос Андрея был обласкан ароматом сладкого томатного соуса к свинине по-еврейски.
— Ирина! — крикнул с порога Максим. — Мужчины пришли!
Андрей закрыл дверь и почувствовал, как разошлись, расслабились какие-то мышцы за затылком. Дома было дома. Вот шли они с отцом через парк — и было хорошо, а дома все-таки… Может быть, потому, что парк был чужой, а дом свой собственный, надо будет потом подумать и спросить.
— Мыть руки! — скомандовала мама, показываясь из кухни. Она уже переоделась к обеду и даже слегка подкрасилась, кажется.
Оксаны не было ни видно ни слышно — наверное, опять осталась обедать в университете с этим своим Витей…
Пока Андрей мыл руки, память о дурацкой игре слегка потускнела. Спагетти и свинина, тушенная в сладком соусе, прогнали гадостный привкус окончательно. За обедом говорили о новой драме, об игре, которую переводил отец, и о том, что можно будет, наверное, сдав работу, сделать первый взнос за машину. В городе автомобиль не очень-то был и нужен — метро или троллейбусом едва ли не быстрее, — но зато с ним можно уже выбираться за город, не привязываясь к автобусным маршрутам.
Андрей доел порцию, сказал «спасибо» и поднялся в свою комнату, к компу. Он хотел побыстрее разделаться с уроками — ну и ждал звонка от Сама.
На дом задали по математике — определение дискриминанта и квадратные уравнения, по обществоведению — короткий, на шесть страниц двенадцатым кеглем, реферат о Полуночи и по японскому — заучить восемь новых кандзи и составить предложения с ними, используя каждый в онном и кунном чтении.[7]
Когда он сидел над рефератом, прозвучал сигнал комма — но это был не его, Андрея, номер, а домашний, и к терминалу первой подошла мама. Андрей из интереса подключился — канал был открытый.
В углу экрана возникла счастливая физиономия сестры.
— Алло, ма? Я, наверное, сегодня ужинать не приду тоже. Витя пригласил меня в кино.
— Прикрыться не забудьте, — проворчал Андрей, выключая связь.
В дурацких семейных комедиях влюбленную парочку обязательно преследует противный младший брат или не менее противная сестра. Андрей не был противным младшим братом и не возражал против того, чтобы Оксана и Витя потискались на диванчике в кинотеатре, но своими постоянными разговорами о Вите сестра его порой раздражала. Смотрит на этого Витю, как ацтек на Вицли-Пуцли. И говорит все время его словами, словно своего ума нет — а ведь не тупая же. А Витя — фриковатый слегка, сам льет солдатиков и играет ими в войнушки, с какой-то сложной системой подсчета очков… И вся компания у него такая же — кухонные Наполеоны. Андрей один раз просил принять в игру — не взяли, жлобы.
Так. «Изменение геополитической ситуации в первый период Полуночи и его последствия». Пошли сначала. «Полночь» — условное название периода между началом Третьей мировой (2011) и ратификацией Соединенными Штатами договора о создании ССН (2034), самая трагическая страница в истории прошедшего столетия… Треть населения Земли погибает как в ходе войны, так и в ходе экологических (Тихоокеанский кризис), экономических (Большой голод 2018–2024) и природных (засуха 2022) бедствий… Эпидемия орора,[8] начиная с 2018-го цепочка очагов распространяется от Индокитая до Лондона, за два года охватывает Африку и Латинскую Америку, Штаты вводят карантин и еще на полгода отдаляют неизбежное… В общей сложности пандемия длится шестнадцать лет (до 2044)… Сравнение с Великой чумой четырнадцатого столетия, социальные последствия, психологические последствия, кратко — и не забыть сказать, что сам ход эпидемии диктовался тем, что происходило параллельно: падение старых государственных режимов, обвал экономики, анархия… Это мы запросто, это мы все помним и по нужным полочкам разложим. Главное — не вчитываться, не вникать в то, что сам пишешь. Отец переводил «Поэму милосердия» с хинди на русский. Долго переводил, года два. Когда он начал, Андрею было восемь, ему работу не показывали, говорили — рано. Он, конечно, почти сразу залез и прочел.
