— Из-за этого ты чуть не свернул мне шею! — крикнула девушка. Она заплакала, вытирая слезы верхом ночной рубашки.
Странник отметил розовый сосок ее обнаженной груди и подумал о том, что надо быть действительно странным человеком, чтобы заставить эту вполне симпатичную девушку отсасывать чирьи. И чтобы после того, как она направила свой жадный рот на само естество, никак на это не отреагировать.
У Бородина были проблемы, а Лаура всем об этом рассказала.
Густав мог представить, как это больно.
— Если она попросит у тебя прощения, ты успокоишься? — спросил странник у пирата.
— Нет.
Даже через ствол пистолета Густаву передались декалитры ненависти, курсировавшие сейчас по телу Бородина. Сверху вниз. Снизу вверх. И так до бесконечности, бродя и настаиваясь, выпаривая все ненужное и становясь самым настоящим чувственным самогоном. Самогоном ненависти.
— То есть ты хочешь прикончить ее? — пояснил Густав.
Бородин холодно улыбнулся:
— Именно так.
— Ты же обещал! — прохрипел Агний в ужасе.
— Что я обещал, дружище? Что не трону тебя и ни один человек не пострадает. А эта шлюха — не человек. Найдешь еще с десяток, всем нужна работа и крыша над головой.
— Господи, дочка… — прошептал Агний.
Лаура заплакала навзрыд.
— Дочка? — в один голос спросили странник и пират.
Агний закрыл глаза и, роняя слезы, закивал.
— Боги, ты подкладываешь свою дочь под постояльцев?! Вернее, ты и твоя жена?! — Густав уже не знал, на кого ему направлять пистолет.
— Что мне делать? Я должен их кормить, — сказал Агний. — Вам не понять, как здесь тяжело.
— Еще бы не понять! — Бородин сально облизнулся. — Трахать твою дочь одно удовольствие.
— Тебе откуда знать! — дрожащим голосом, вытирая покрасневший нос, воскликнула Лаура.
Пират снова дернулся в ее сторону, но странник осадил его:
— Тихо, тихо, без нервов. Ситуация поганая, конечно.
— Первая здравая мысль, приятель. Наверное, сейчас над твоей головой вспыхнул нимб, жаль, что я не вижу, — сказал пират.
— Я по-прежнему настаиваю на том, чтобы мы все просто разошлись, как будто ничего не случилось, — продолжил странник. — Забыть все, что здесь произошло, как дурной сон. Могу я рассчитывать на это?
— Нет, не можешь, — раздался голос, и в спину странника уперлось что-то, подозрительно напоминавшее двуствольное ружье.
— Твою мать… — протянул Густав.
Бородин оживился:
— Гекс, ты ли это, мой мальчик?!
— Да, я. Много я пропустил?
— Незначительную часть. Как ты здесь оказался?
Раздался сухой смешок.
— Услышал ваши голоса. Спустился из окна и прошел через дверь. Спасибо хозяину, он хорошо следит за ней — открывается бесшумно.
— Эй, слышишь, приятель? — спросил Бородин у Густава. — Численный перевес теперь на нашей стороне. Двое против одного тебя, кретина.
— Это, кстати, странник, босс, — сказал Гекс.
— Отлично! Значит, засранец отдаст нам свой корабль за причиненные неудобства и прерванный сон. Ты же мог бы поспать подольше, Гексоген, вчера выдался трудный денек?
— Так точно.
— Ну вот. Опусти пушку, приятель, и мы разойдемся, как ты и расписывал.
— Планы немного изменились. — Густав посмотрел на потолок — над ним лениво крутился белый широколопастный вентилятор.
— Что нам твои планы? Гекс, пристрели его!
— А если я нажму на курок чуть раньше? Глупо отдавать непродуманные приказы.
Лаура зашлась в новом приступе рыданий.
— Он врет, Гекс. Если ты выстрелишь, то он даже не услышит выстрела, у него просто не будет на это времени, потому что к той поре, пока он соизволит разнести мне в отместку голову, его мозги будут не в порядке.
— Твой босс тоже врет, Гекс, — вкрадчиво сказал Густав. — Он только хуже делает, потому что я, напуганный его приказами, могу в любой момент перенервничать. Например, вот сейчас. Меня хватит удар, и я застрелю его раньше положенного лет на сорок. Поэтому лучше не слушать его. А тебе, придурок, я бы не советовал изрекать глупости.
— Он вроде дело говорит, босс, — сказал Гекс.
— Я знаю! — Бородин пошевелил лопатками. — Но если бы ты меньше… если бы мы все тут меньше болтали, то не было бы никакой очереди за смертью. Бах, бах и бах! Что предложишь дельного, странник? Как видишь, мы в тупике.
— Я уже предложил, твое дело согласиться.
— Я не согласен, — твердо сказал Бородин.
— И я! — подал голос Гекс.
Главный пират недовольно цокнул языком, но промолчал.
В баре вновь появилась Татьяна, шелестя платьем. Она прижимала к груди генератор, заботливо завернутый в цветастую фиолетовую тряпку. Вместо того чтобы отдать Бородину его вещь, она попятилась назад.
— Стой, хозяйка, — сказал он. — Не делай себе же хуже.
Женщина, словно мышонок, загнанный в угол кошкой, послушно остановилась и встала поближе к мужу.
— Положи генератор на стол, — сказал Бородин.
Татьяна безропотно повиновалась.
— У меня возникла идея, странник, — обратился пират к Густаву. — Задавай вопросы здесь и сейчас. Я отвечу, и мы разойдемся.
— Так не пойдет, — ответил странник.
— Почему?! Я буду предельно откровенен!
— Потому что я хочу вывести вас отсюда и оставить этих людей в покое.
— Да так и будет, я тебе обещаю.
— Прости, но я не верю.
— Ты сам сажаешь нас в клизму, чтобы потом вставить ее в самую настоящую задницу, странник! — повысив голос, сказал пират. — Никто из нас не выполнит просьб другого. И никто не пойдет на уступки. Так, Гекс?
Молчание. Густав почувствовал, как ружье на мгновение отделилось от его спины, чтобы потом вновь вернуться, легонько ударив. Странник недоуменно приподнял бровь.
— Гекс? Я тебя спрашиваю или нет?
— Боюсь, что не так.
Теперь пришел черед удивляться не только пиратам и хозяевам гостиницы, но еще и Густаву, так как новый голос, прозвучавший в эту секунду, принадлежал не кому-нибудь, а бегуну. Гексоген лишь что-то промямлил.
— Боги, Руслан, как же я рад тебя слышать! — воскликнул Густав.
Бородин же истерично рассмеялся.
— Сколько еще актеров в этом спектакле? Может, станцуем ламбаду, парни? — громко спросил он, заглядывая в лицо Агния. — Музыки нет, но могу посвистеть и похлопать в ладоши. Станцуем и дружной компанией уйдем на закат, как в хороших фильмах из прошлого. Кто со мной?
— Никто, — сказал бегун. — У меня есть окончательное предложение. Господам пиратам я бы советовал выбросить оружие и постараться не совершать резких движений.
