– Значит поворачиваем, – отвечаю я.
Он кивает мне и обращается к девушке:
– Ты в порядке? Может отдохнем?
Она благодарно смотрит на него.
– Спасибо, нет, – отвечает. – Давайте уже выбираться отсюда. Нам же немного осталось?
– Пять или шесть кварталов, – произносит Клаус.
Мы сворачиваем за угол. Улица, ведущая от проспекта, уже его почти в два раза. Здания через дорогу пялятся друг на друга слепыми провалами окон. Сначала даже кажется, что они нависают над улицей, норовя раздавить, завалить случайных путников, нас. Но это чувство почти сразу исчезает, благодаря открывающемуся виду. Несмотря на узкую дорогу, прекрасно видно, что она ведет нас прямо к цели. Ровная, без изгибов и поворотов, она выводит к двум высоким зданиям. И хотя расстояние все еще велико, не остается сомнений, что мы почти достигли цели. Уже видна и воронка в небе, то место, вокруг которого закручивается косматый небосвод. Вспышки светло-голубого, почти белого цвета, словно электросварка, горят непрерывно, освещая мертвый город вокруг.
Клаус все также шагает впереди, но на этой узкой улице я отпускаю его только на пять метров. Парень держится центра улицы, подальше от серых, изъеденных огнем и временем стен. Мне кажется, или ветер крепчает? Нет, с каждым шагом он действительно усиливается, толкая нас в спины и заставляя невольно ускорить шаг. Поднимается пыль и закручивается вокруг нас, будто обволакивая мутными облачками. Она прячет от наших взоров улицу впереди. Потом, совершенно неожиданно, ветер меняет направление и теперь с каждой секундой все сильнее бьет в лицо, швыряясь землей и даже мелкими камнями. Соня идет рядом со мной, подняв руки и закрыв ими лицо. Ее автомат болтается на плече, и это мне уже совсем не нравится. Клаус впереди уже едва различим сквозь пылевую завесу, поднятую взбесившимся, завывающим все громче ветром. Резкими порывами он бьет в грудь, заставляя прикладывать дополнительные усилия, чтобы просто идти. Совершенно механически пытаюсь «созерцать», но, к огромному моему сожалению, из моей попытки ничего не выходит. Настойчивая мысль о неестественной природе ветра бьется у меня в голове, и я начинаю злиться. Вытягиваю руку, касаясь плеча Сони. Она поворачивается ко мне, и я жестом показываю ей остановиться.
– Что случилось? – тревожно спрашивает она, подойдя ко мне вплотную.
– Все в порядке, – киваю ей коротко. – Сейчас двинемся дальше.
Смутная тень выныривает на нас из пыльного бурана, подходит к нам вплотную и спрашивает:
– Что случилось?
– Обожди, – скупо отвечаю Клаусу.
Закрываю глаза. Уверенность в собственных силах подстегивает меня к действиям. Что такое ветер? Это движение масс воздуха. Отчего он бывает? От перепадов, точнее от разницы температур, влажности и атмосферного давления. В мире снов Плетущие способны управлять всем этим сразу. По нашему желанию ветер появляется и пропадает. Сейчас я не хочу, чтобы он был, чтобы какие-нибудь твари, пользуясь низкой видимостью, смогли к нам подобраться достаточно близко и атаковать.
Во внезапно наступившей тишине особенно громко звучит радостный вздох Сони. Открываю глаза. Ветра больше нет, а поднятая им пыль нехотя опускается вниз, оседая на оружии и на одежде.
– Отлично, – одобрительно кивает Клаус, стягивая с лица шарф.
Но я чувствую, что что-то все же не так. Будто мои возможности все еще ограничены, и плести получается как-то через силу, а изменения происходят с заметной задержкой. Но, с другой стороны, даже это много лучше того бессилия, с которым я вынужден был мириться еще несколько часов назад. А Клаус глядит на меня каким-то странным, изучающим взглядом, но почти сразу меняется на глазах и почти жизнерадостно сообщает:
– Осталось пройти пару кварталов.
– Мы уже прошли озеро? – спрашиваю я устало.
– Нет, – отвечает он вдруг тихо. – Оно должно быть за следующим перекрестком, слева.
– И парк?
– И парк, – Клаус отворачивается, глядя в ту сторону.
– Тогда вперед.
Песок до сих пор скрипит у меня на зубах, и я постоянно его сплевываю. Провожу рукой по лицу, счищая с него грязь. Облачка пыли поднимаются в воздух, когда я пытаюсь отряхнуть одежду. Оставляю это занятие.
Ветер больше не тревожит нас, и я еще раз нахожу подтверждение сделанным много ранее выводам, а именно довольно посредственным силам противостоящего нам Плетущего. То, что ветер – его рук дело, не вызывает у меня ни капли сомнений, ведь даже в этом странном месте не может быть такого, чтобы огромные массы воздуха за несколько мгновений могли поменять направление, как это было с давешним ветром.
Очистившийся воздух открывает нам вид на уже близкие два высоких здания. Теперь я даже могу сосчитать этажи в них: ровно по двадцать в каждом. Эти два дома ничем не отличаются, кроме своей высоты, от точно таких же мертвых и пустых коробок вокруг. Продолжая идти, я больше смотрю не на две высотки, а на небо над нами, закручивающееся чудовищной воронкой. Зрелище настолько неимоверно, что невольно перехватывает дух. Его размах ошеломляет и потрясает. Даже ловлю себя на ощущениях, что кажусь самому себе маленькой и ничтожной букашкой, но тут же отгоняю прочь несвоевременные мысли.
Мы стоим на углу здания, последнего с левой стороны улицы. Через два десятка метров с этой же стороны земля полого уходит вниз, чтобы утонуть в неприятного вида маслянисто поблескивающей жиже.
– Это и есть озеро? – спрашиваю у Клауса, показывая рукой.
– Да, – говорит он едва слышно, стоя ко мне спиной.
Узкие улочки разделяют ряд домов, прилепившихся к бывшему озеру с правой стороны на несколько кварталов. Они тянутся почти до самых высоток, обрываясь перед ними площадью. А то, что Клаус называет озером, ничем иным, кроме как болотом, быть не может. Тем не менее, оно достаточно велико и простирается на несколько сотен метров, а в ширину – я затрудняюсь сказать. Границы болота прячутся от взора, но где-то далеко мне удается разглядеть смутные очертания домов.
– Клаус, – обращаюсь я к парню и показываю рукой на болото, – там, что, река?
– Да, там река и набережная, – кивает он.
– Мы могли добраться сюда от моста по набережной?
– Могли.
– А следующий мост вниз по реке, наверное, как раз за озером?
– Это так.
Теперь и в самом деле ясно, почему скорпионы, атаковавшие нас, появились позже, чем те, что пришли первыми – им нужно было преодолеть гораздо большее расстояние. С удивлением замечаю в глазах Клауса печаль и даже какую-то необъяснимую тоску.
– Что с тобой? – спрашиваю его.
Он отворачивается без ответа, а я лишь пожимаю плечами.
Болото. Когда-то, наверное, здесь было очень красиво и живописно. Люди приходили отдыхать сюда целыми семьями, устраиваясь на зеленой траве, раскладывая на скатертях нехитрую снедь… Наверняка, находились любители и поплавать в речной воде… Когда-то здесь пели птицы, в кронах деревьев шумел теплый ветер и в солнечных лучах сверкала вода озера, бывшего на самом деле небольшим речным заливом…
