— Подозревайте что хотите. Теперь вы дважды подумаете, прежде чем сцепиться с Флотом Пацификус. Вы должны радоваться, что я такой, как я есть — был бы я на уровне большинства вас, планетников, я бы мог дать этим парням еще раз попытать на вас силы.
Она готовила ответ, когда двери распахнулись, открывая две облаченные в черное фигуры: Леандро, в мантии и с судейским головным убором под рукой, лучезарно улыбался рядом с комиссаром.
— Капитан-привратник де Жонси, арбитр Кальпурния, я могу объявить, что для решения нашего безвыходного положения понадобилась лишь кратчайшая дискуссия. Нужно было лишь предоставить конкретные детали нашей проблемы — скорее, концепции, даже не факты — для внимательного изучения судебными специалистами с обеих сторон дебатов. И мне приятно сообщить, так же, как и вам обоим наверняка приятно будет узнать, — его глаза блеснули, — что мы выяснили: принимая во внимание любые интерпретации, мы решили, что выход из этой ситуации можно найти из заключения по обвинению в военных преступлениях против определенной части последователей адмирала-отступника Крайла, которое было сделано в предыдущем столетии.
— Военные преступления? — в кои-то веки Кальпурния почувствовала, что согласна с де Жонси, в голосе которого звучало изумление. — Вы что, серьезно уже заявляете о военных преступлениях?
— Успокойтесь, де Жонси, ничего подобного, — резко оборвал комиссар.
— Благодарю почтенного комиссара Моджеску за то, что тот со свойственной ему прямотой поправил меня, и признаю свою ошибку, — с поклоном сказал Леандро. — Новость, которая у меня для вас есть, капитан-привратник, связана не с обвинениями или преследованием. Новость в том, что это не тупик, как мы ранее считали. Прецеденты, о которых идет речь, связаны с механизмами Имперского правосудия внутри организационно замкнутого образования, такого, как Линейный флот сегментума, и ролью Флотского Комиссариата.
— Он имеет в виду, — вставил Моджеска, — коммодор Оменти установил, что этот закон позволяет заменить себя иным лицом в случае, если иначе поединок чести невозможен, в том числе, если один из участников не принадлежит к Флоту.
Глаза де Жонси расширились, и Кальпурния поняла, почему Леандро улыбался. Сторона, которой бросили вызов, не могла участвовать в дуэли, и это значило, что у нее нет возможности назначить себе замену из Флота, но прецедент гласил, что в таком случае замену предоставляет член Флотского Комиссариата.
— Следовательно, капитан-привратник, сражаться ради сатисфакции вы будете со мной, как с заменой арбитра-сеньорис Кальпурнии. Коммодор Оменти предложил использовать для этого дуэльную арену на борту «Восходящего крестоносца», как нейтральную территорию, и будет осуществлять контроль за поединком. Как руководящий офицер, он назначил дуэль на час третьей вахты, через два часа после окончания службы в память Тесейских мучеников, — он отсалютовал де Жонси. — Благодарю вас, капитан-привратник. Увидимся на арене.
С этими словами комиссар развернулся на каблуках, вихрем взметнув черный плащ, и с прямой, как таран, спиной промаршировал обратно в двери, лязгая сапогами по палубе. Леандро и Кальпурния обратили на де Жонси спокойные, уравновешенные взгляды, но тот тоже повернулся и ушел прочь, сквозь толпу станционного персонала. Все они внезапно деловито занялись своими обязанностями, которые, по странному совпадению, еще миг назад требовали от них стоять в пределах слышимости от лестницы.
— Шира, дромон, на котором я прибыл сюда, специально выделен для Арбитрес, — сказал Леандро, когда они стояли, безмолвно созерцаемые четырьмя молодыми людьми в колодках. — Я приказал вашему эскорту переместиться туда, чтобы они немного отдохнули и поели — не стоит ли и нам заняться тем же самым? Может быть, даже угоститься кое-чем необычным и изысканным. Несмотря на то, что это время года положено сопровождать аскетизмом, я не могу избавиться от чувства, что мы, пожалуй, заслужили немного отдыха и можем себя вознаградить.
— Опять этот кофеин с бренди? Я заметила, что вам он очень нравится.
— О нет, никакого алкоголя. Вчера мне удалось завладеть двумя кувшинами сиропов с архипелага Шиква, каждый из которых подходит под немного иначе заваренный кофеин. Каюсь, я настолько потакаю своим желаниям, что взял их с собой.
— Думаю, Нестор, вы на меня их только зря растратите. У меня по гидрафурским стандартам очень непритязательный вкус.
— Сиропы — это что-то вроде фирменной особенности гидрафурской кухни, — сказал Леандро. — Так, конечно, было не всегда. Был продолжительный период, который кончился примерно во время экклезиарха Тора, когда определенным видам сваренных напитков позволяли кристаллизоваться и подавали в виде порошка или смолы. Из-за этого возникло предпочтение к определенным техникам готовки, но переход к приправам, основанным на сиропах, можно отследить к переселенцам из внешних миров сектора Колонна, с прибытием которых появились... я опять ушел в разглагольствования?
Кальпурния улыбнулась.
— Да, немного. И у меня есть другие дела на этой станции. Но в один день, арбитр Леандро, я постараюсь найти аспект гидрафурской культуры, о котором вы не сможете с ходу прочитать мне лекцию.
— Задача, которую многие стремились решить, но никто так и не одолел, — весело ответил Леандро. — Ну что ж. Нас не пригласили на богослужение в часовню Флота, поэтому сегодня мы почтим память Тесейских мучеников короткой службой на борту «Геодесс». Предлагаю и вам подняться на корабль и присоединиться, если получится — боюсь, что стремительная смена событий не дает вам следовать религиозному долгу. Но если не вмешаются обстоятельства, я еще увижу вас в дуэльном зале «Восходящего крестоносца».
Они отдали честь друг другу, и Кальпурния не смогла устоять перед тем, чтобы бросить последний удовлетворенный взгляд на людей в колодках, прежде чем удалиться к медицинским покоям.
В галерее стояли деревянные скамьи, настолько узкие и часто наставленные, что голова человека в одном ряду торчала практически между коленями того, что сидел за ним, а головы сидящих в верхнем ряду задевали низкий потолок. Перед первым рядом проходили перила, за ними был глубокий ров — примерно метр пустого пространства, а дальше шла дуэльная арена «Восходящего крестоносца», полоса пористого пластика, мягкого и шершавого, чтобы ноги не скользили. Она была в четыре метра шириной и примерно в десять длиной, в обоих ее концах находились небольшие дверные проемы. Ее заливал густой желтый свет прожекторов, которые, как предположила Кальпурния, воспроизводили природное освещение Гидрафура. За полосой она видела отблески позументов и медалей на такой же галерее, которая была полна офицеров.
