это говоришь?! — резко рыкнул вельможа.
— Говорю это не графу… — я запнулся в ответе. — Я говорю это отцу. Если у вас хватит наглости убить своего гостя, спасшего жизнь сына, за дерзость, то делайте! Мне надоели ваши игры! Что вы хотите?!
— Уверен, что мне можно говорить такое?! — стал повышать голос граф.
— Уверен, что я могу убить вас за пару биений сердца, несмотря на всю вашу охрану, что за нами, конечно же, наблюдает… — пошёл я с краплёных козырей. Пьяная борзота, что тут скажешь. — Только зачем мне это?! Я думал, вы умный человек…
— Ты именно такой, как тебя описали… — усмехнулся граф, но я видел, что это гримаса натянутая.
Так ухмыляется человек, который решает, раздавить ему насекомое или пощадить, чтобы пальцы не пачкать.
— Что с сыном? — продолжил граф. — Младший, но жалко…
— От ваших врагов, я думаю… вы сами его прикроете, — сказал я. — Главное, чтобы он новых не завёл…
— А ты?!
Ого, это уже как предложение звучит.
— А что я?!
— Ты можешь стать ему другом?
— А зачем мне это, кроме славы, почёта, вечеринок пьяной знати, на которые я без его общества не смог бы попасть?!
— Смешной и глупый…
— Не настолько смешной… — замялся я со словами. — Друзей не покупают! Друзья либо есть, либо нет! Я не могу ничего гарантировать!
— И всё-таки я в тебе не ошибся, — сказал граф и подал знак. — Тебе рады в этом доме, но твои проблемы — это твои проблемы!
Меня сопроводили от графа. Я, качаясь, вышел из кабинета. Первое время ещё волновался. Наглость — второе счастье…
* * *
Сказать, что дальнейшая жизнь пошла как-то по-другому, значит соврать. Я так же живу в казарме. Единственное, Гумус больше не ворует на рынке, ну по крайней мере до тех пор, пока у нас есть деньги.
Спросите, почему я не съехал оттуда сразу, как только появились монеты? Тупо боялся. Тут такие жуки пробивают мою краткую жизнь в этом мире. Испугался показать, что уже есть деньги. Да и в казарме спокойнее: тут до меня лишние не доберутся, при условии, конечно, что они не супердорогие профессионалы или полные дураки. Ни тем ни другим закон не писан.
Скажу так. Я распродал трофеи, раздал долги и вроде пока не бедствую. Да, конечно, всё ещё живу в казарме, но мне не привыкать к общему житию. Просто я жмот, и всё на этом…
Из новостей за неделю.
Во-первых, нам выдали жалованье. Да, вы не ослышались, именно нам! Мне — полтора золота, четыре серебра — Гумусу как моему оруженосцу. Надо ли говорить, что Гумус своих денег не получил. Перебьётся! Мой ушитый бахтерец, ботинки, рубаха, штаны, тесак — всё это дороже стоит.
Ещё одной новостью было надушенное письмо, пришедшее в казарму. Прочитать я его, конечно, не смог, и обратился к Гижеку. Тот ознакомился и посмотрел на меня с осуждением: сказал, что меня ждут в новом салоне.
Вот смешной чувак! Ты что, серьёзно думал, что я женюсь на двух перестарках в том заведении, в который ты меня привёл?!
* * *
Если честно, то я много не ожидал от нового салона. Опыт не пропьёшь. Благодарность богатых немного стоит. Пока ты нужен — тебя помнят, а потом ты обычный мусор.
К этому приёму я готовился, а не пришёл, как обычно, в том, в чём хожу постоянно. Даже сходил к цирюльнику, который состриг мне остатки волос на половине головы и побрил меня.
Зрелище оказалось то ещё. Из медного надраенного зеркала на меня смотрел какой-то, по местным меркам, переросток с бритой башкой. На фоне трёх застарелых шрамов на черепе краснеет четвёртый. Бледная челюсть, покрасневшее лицо, голая черепушка со шрамами. Красавец, нечего сказать!
Кор-сэ́ Адрус Латьяун меня удивил. Он отрекомендовал меня при всей толпе в новом салоне как своего лучшего друга. Лестно, не спорю, но как-то странно. Особенно то, что Юдуса не позвали. Я тут нищий рыцарь, с серебряной цепью хожу между мажоров, а моего десятника забыли. Что-то тут не сходится.
По поводу нищеты, ну как вам сказать. Мы с Гумусом не самые богато одетые перцы. Стыдно?! Может, раньше и было бы, но я повзрослел.
Не деньгами измеряется человек. Этого не объяснить, это прочувствовать надо. Я могу с десяток баек рассказать из прежней жизни, но только зачем. Кто может, тот поймёт, а кому не дано — ну, может, к нему придёт со временем.
Базару нет, я нагло пользовался своим статусом. Понятное дело, что бабы мне не давали. Но кто сказал, что всё счастье в них?
Скажем так, я нажрался — и подрался. Сразу скажу тем, кто не верит. Подрался на кулаках, причём не с высокой знатью, я же не самоубийца! Со слугой. Он высокий, сильный, мощный, а я — пьяный и дерзкий. Делались ставки, я ставил на себя.
Едрить! Какой я пьяный дурак! Лучше бы этого не делал!
Я могу оправдываться тем, что правая нога почти не гнётся. Что был пьян. Что мне не повезло. Да мало ли что там можно придумать?! В общем, и люлей отхватил, и ставку свою профукал.
На этом кривая моей удачи продолжала опускаться. Я протряс всю наличность, которая у нас с Гумусом была. А что вы думали, тут ставки больше, чем вся моя зарплата, много ли надо усилий, чтобы всё потерять?! Привет, голод! Гумус, тебе скоро опять придётся воровать!
Повезло в другом. Кор-сэ́ Латьяун оплатил мои долги. Слава богу, что я не очень много проиграл.
— Кор-сэ́. А почему с нами нет Юдуса? — спросил я уже на грани автопилота.
— Отец считает, что он… Отец против…
— А я?
— Ты другое дело, — замешкался с ответом Адрус Латьяун. — Он считает, что ты дурак, но верный дурак. Сказал, что такие не предают…
— Мозгов не хватает?
— И это он тоже говорил…
— Забей… пошли пить… — сказал я. Остальное не помню.
Глава 6
Жёсткая правда о земляках,
и как я был на охоте
Если кто-то думает, что я забыл о поиске земляков, то это не так. Просто времени не было, да и средства не позволяли. Во время второго посещения салона, а точнее, группы салонов, с кор-сэ́ я учудил так, что сам не знаю, как к этому относиться. Мне наконец-то повезло в кости. Причем в два этапа.
Во-первых, мне не хватало денег на минимальную ставку в банк, и я сделал финт ушами. Ну, точнее, опять
