— Всегда готов! — откликнулся тот.
— Кирюха, а ты посторонись, раз у тебя только холодное оружие.
Кир отступил назад, Яков с ружьем наизготовку протиснулся мимо него. Леша молодецким ударом ноги распахнул дверь, они сунулись в проем, выставив перед собой стволы, оглядели помещение. Кир взял фонарик с пола, посветил. Спутники вышли из коридора, и он шагнул за ними, отдав фонарь Леше.
Круглое помещение наполнял тихий-тихий шелест, будто эхо сотен шепотков. В стене темнели круглые отверстия в человеческий рост, Кир насчитал их дюжину — двенадцать больших труб сходились сюда со всех сторон. Шум доносился из них. Пол неровный — пологий конус, в центре которого начинался вертикальный колодец. Метрах в пяти над головой стены становились наклонными и сходились к пятну света далеко-далеко вверху. Сумеречного, серого дневного света.
— Так, ага, а ну-ка… — Леша скинул рюкзак, присел и расстегнул его.
Между трубами из стены выступали бетонные кубы, и Кир, тоже сняв рюкзак, присел на один. Достал свой фонарик, включил и положил так, чтоб тот освещал все помещение.
Яков, несколько раз глотнув из фляги, спросил:
— А ничего, Кир Иванович, твои правила диггеров не говорят насчет курения под землей?
— Вроде нет. Я, по крайней мере, не помню.
— Ну, давай тогда по одной.
Пока они закуривали, Леша достал бинокль и уставился вверх. Кир спросил:
— Лестницу видите? Только она сломана, не подняться.
Железная лестница тянулась от светлого отверстия вдоль стены и обрывалась высоко над полом.
— В моем рюкзаке веревка лежит и «кошка» раскладная, — заметил Яков. — Можно было бы попытаться набросить.
— Завалено. — Леша опустил бинокль. Закашлялся, сплюнул и повернулся к спутникам. — Там вроде вентиляционного выхода. Отсюда трудно понять, но я так представляю: бетонный конус над землей, полый, в нем решетка. Видели такие — в парках где-нибудь или возле подземных переходов иногда? Вот там вверху что-то такое. Но! — убрав бинокль в рюкзак, он поднял указательный палец. — Будку эту наверху развалили. Обломки видны, а сбоку какая-то железяка торчит, не разобрать. Не то авто в будку врезалось, не то еще что-то. Может, там и не вылезти теперь.
Покачивая «сайгой», он пошел вдоль стены. Кирилл заметил, что походка у Леши стала менее пружинистая и бодрая.
— А может, и вылезти, — возразил Кир раздраженно. Ему очень хотелось выбраться из подземелий на поверхность.
Взяв фонарик, он на корточках, зажав сигарету в зубах, сполз к отверстию в центре пола.
— Осторожно, Кирилл, — предостерег Яков. — Тут тебе не компьютерная игра, вниз бахнешься — костей не соберешь.
— Ты не так должен был сказать, — тихо, чтоб Яков не слышал, проворчал Кир. — Ты должен был сказать: «Тут тебе не компьютерная игра, тут дэднишься — респауниться не получится, чекпоинтов нет»…
— Что-что? — спросил Яков.
— Говорю, дно видно, — ответил Кирилл, склонившись над дырой и освещая уходящий вниз колодец. — Далеко, но видно.
Он щелчком отправил туда окурок, который ударился о стену, сыпанув угольками, отскочил и уже почти погасший упал на дно.
Там зажглись два крупных желтых глаза, уставились на Кира — и хотя до них было с десяток метров и лестница в колодце отсутствовала, он отшатнулся, едва не сверзившись вниз, поскользнулся и сел, выпустив фонарик. Хорошо, его удержал ремешок, который Кирилл предусмотрительно набросил на запястье.
Он дал задний ход, упираясь в пол каблуками. Железный ободок фонарика скреб по бетону. Когда Кирилл присел на куб, колени еще слегка дрожали.
— Леша, ты куда делся? — позвал Яков.
— Здесь я, — донесся из одной трубы слабый дребезжащий голосок.
— Что с тобой? — Яков поднялся. — Леша!
— Ничего, иду уже. За мной не ходи, Якуша, не надо, и Кира не пускай. Сейчас я, сейчас…
Старик говорил как-то сдавленно, и Кирилл тоже выпрямился, положив руку на катану. Почему-то вдруг почудилось: Лешу взяли в оборот варханы, приставили к затылку ствол и заставляют отвечать, чтобы его спутники думали, будто все в порядке.
Раздались шаги, он крепче сжал рукоять, едва не выхватил катану из ножен, когда старик появился из трубы… один. Ссутулившись и держась за горло, Леша подошел к ним.
— У тебя приступ? — спросил Яков.
— Какой приступ… тела там.
— Тела?
Леша достал из разгрузки под курткой флягу, открыл и приник к ней. Кир заметил, как тяжело, напряженно он глотает воду — будто каждое движение кадыка доставляло ему боль. Напившись, старик вытер рот рукавом, сунул флягу обратно и сказал:
— Мертвецы там лежат, парни. С десяток, я и считать не стал. Женщины тоже и, кажется, пара детишек.
— Далеко? — спросил Яков и помахал рукой с растопыренными пальцами. — Вроде я запаха не…
— Тут — «не», а там — «да»! — отрезал Леша. — Дальше эта труба с другой пересекаются под прямым углом. По второй идет углубление такое квадратное, в нем вода. Они в воде лежат.
— Утопленники, что ли? — спросил Кирилл.
— Нет. Позы характерные… и лица искаженные. Газ это. И чемоданы какие-то валяются, сумки. Я, конечно, не стал копаться, страшная слишком картина. Хотя на многое насмотрелся, но отвык. Тогда, помнишь, Якуша, привыкли — такие страсти видели, и ничего, а теперь… — старик содрогнулся, обхватил себя за плечи. — В общем, это вещи тех, кого газ варханов под землей настиг. Хорошо, нам в ту сторону не надо, нам в эту трубу.
Он кивнул на одно из отверстий, и Кир спросил:
— Почему именно в эту? По каким приметам ты определил?
Надевая рюкзак, Леша пояснил:
— Ну, вообще-то трубы все одинаковые, но именно эта в юго-восточном направлении ведет. Идем.
Кир, глянув на светлое отверстие вверху, взялся за лямку.
— Учти, если заблудимся, то по твоей вине.
— Не заблудимся, — ответил Леша, шагая в трубу. — До самой Москворецкой так дойдем.
* * *
— Ну что, заблудились? — Если бы сарказм Кирилла был светом, то им можно было озарить всю московскую подземку. — Может, теперь дорогу у кого-то спросим? У крысы встречной или еще у кого? Или можете у меня спросить… Афанасьевич, не хочешь спросить у меня, как отсюда выйти?
— Как отсюда выйти, Кирилл? — спросил Яков устало.
— Не знаю! — отрезал Кир и отвернулся.
Хорошо хоть фонарик горел ровно и ярко, и в запасе у них были еще два, и батарейки имелись, — а то от всего этого впору было впасть в депресняк. Теперь они находились внутри узкой, так что и не выпрямишься в полный рост, трубы, состоящей из широких бетонных колес, неровно пригнанных, с сыплющейся из щелей влажной землей. В некоторых местах капала вода.
