– Где остальные? – спросил Генрик. – Вас было пятеро. Пятеро! – Он помахал растопыренными пальцами, а затем согнул два: – А осталось трое.
Первый терранин закатил глаза, громко вздохнул и изобразил, как нечто тяжелое куда-то бросают. Летят брызги. Тяжелого больше нет. Бросают еще. Осталось трое, – показал он. Из глаз его покатились слезы.
– Сварили, – ахнул я.
– Что ж, – сказал Генрик, – значит такая у них судьба. Ну, все, хорош трепаться. Пора делать ноги. Бери раненого.
Поднатужившись, я взвалил калеку на плечо и зашагал к выходу. Остальные поспешили за мной. Когда мы были уже возле двери цеха, со стороны покинутой кочегарки раздалось пронзительное верещание и оглушительный лязг железа по железу.
Верная холопка извещала членистоногих хозяев о нашем вторжении.
Я матюгнулся и побежал.
Затопили нас волны времен,
И была наша участь – мгновенна.
Александр Блок
Хромой Брат, при всей своей худобе, весил никак не меньше пяти пудов. Разве что без малого. Бежать с такой ношей на спине – занятие не самое пустяковое. Филипп натужно дышал, чувствуя, как щеки от натуги сползают к подбородку, превращая лицо в уродливую гримасу. А впереди ждал склон кратера – усыпанный мелкой галькой, склонный к оползням. И ограда из «колючки». Перепрыгнуть ее сейчас представлялось несколько проблематичным.
«К счастью, – думал Филипп, грубовато поправляя живой груз, – в заборе наличествует превосходная брешь. Расчудесная такая дыра – всем брешам брешь и всем дырам дыра. Вот о ней и стоит думать. Благо с каждым шагом она все ближе и ближе. А за ней, совсем рядом – мешки, легчайшим движением рук превращаемые в самоходную тележку с колесами. Славные такие мешки. О тележке я уж и не говорю. Ага. Сразу по прибытии Братья займутся ею, подругой самокатной. Небось, разберутся с родной технологией. А мы с Генкой немного постреляем. Пора уже продемонстрировать онзанам преимущества лазерного прицела, прибора ночного видения и обороны с позиции, расположенной на главенствующей высоте. Ну, так вот. Когда потери преследователей превысят все мыслимые пределы, они в панике отступят для выработки нового плана действий. И выработают его, разумеется. Но мы к тому времени, дай бог, будем уже далеко… И все-таки лучше было бы, – погоревал он, – уйти без шуму и пыли. Жаль, не врезал я на прощание аборигенке по чану. Сука визгливая. Дворняга».
В лагере, между тем, нарастала суета. Разгорались все новые и новые огни, зазвучали команды. Свора гончих вот-вот должна была сорваться с цепи.
Беглецы выбивались из сил, стараясь максимально использовать полученную фору. Генрик, всхрапывая, толкал в спины медлительных по причине недокорма Братьев. Те, всхрапывая и оступаясь, карабкались следом за неутомимым легионером, несущим их товарища легко, словно годовалого ребенка. Хоть и гораздо бесцеремонней. Филипп тоже всхрапывал. Раненый терранин, как уже говорилось, годовалым ребенком отнюдь не являлся.
Наконец добрались до вожделенных мешков. Не сговариваясь, пали наземь. Братья, за исключением того, что путешествовал на личном носильщике, дышали со свистом. Филипп рванул клапан ранца и швырнул им упакованные в тонкий пластик заготовки колес. Прикрикнул: «Ну-ка, взялись дружненько!» – а сам пополз назад. Там, метрах в десяти, он приметил отличный камешек. Словно только и поджидающий того, кто приляжет за ним с ружьецом в руках. Неподалеку ворошил листву, устраиваясь, верный друг Генрик.
Бурлящее вражеское становище и быстро выползающие из него фигурки онзанов были как на ладони. Филипп раскинул ноги, обмотал локоть ремнем, примостил ложе карабина в ложбинку камня и спокойно сказал про себя: «Бах!» Отдача еле заметно толкнула в плечо. Первый из будущей гекатомбы розовый труп украсил собою склон.
«Понеслась…» – почти без эмоций констатировал Филипп.
Минут через пять его недавние предчувствия начали обретать черты реальности. Онзаны заметно сбросили обороты, поняв, что сдуру можно и сломать – причем все, что угодно. Ломать «это» им, по-видимому, не улыбалось. «Раки» принялись окапываться.
Генрик расправил сошки гранатомета.
После первой же короткой очереди, превратившей изрядный участок рачьих позиций в брызжущий визжащей каменной крошкой ад, онзаны, наконец, сообразили, что отступление иной раз является не позором, но мудростью. Когда же достаточно твердые и даже отчасти организованные отходящие их порядки стали с катастрофической скоростью редеть, они дрогнули.
Они смешались.
Они побежали.
В мгновение ока поле боя опустело.
– Я поведу сопляков. Надеюсь, они уже готовы. А ты проконтролируй ситуацию, – сказал Генрик. – Вот, держи. – Он бережно поставил возле Филиппа свой ненаглядный АГБ. – Только, чур, уговор. С возвратом.
Решение уйти, оставив в прикрытии друга, далось ему, конечно же, крайне нелегко. Но оно было единственно верным. Филипп это понимал. Он сам решил бы точно так же. И все-таки он был рад, что решать выпало не ему.
– Даю вам полчаса, – сказал он.
– Добро, – деловито кивнул Генрик.
Онзаны полчаса не ждали. Один за другим они покидали лагерь. В лобовую больше не перли. Прижимались к земле, прятались за естественные укрытия, совершали быстрые короткие перебежки. Филипп проворно отлавливал фигурки, заключенные сканером в веселенькую зеленую рамочку, и стрелял. Но их было слишком много, и появлялись они не так равномерно, как того хотелось. По его подсчетам, не менее трех мерзавцев сгинули без следа. То есть в скором времени могли пожаловать в гости. Ага, вот и четвертый растворился в изуродованном шелкопрядами лесу.
Возможно, кто-то из них отправился за подкреплением к соседям. Возможно, кто-то, пытаясь обойти его с тыла, обнаружит следы платформы и сообразит, что беглецы могли разделиться. Эх, еще один ушел! Бородача, покойничка, сейчас явно не хватало.
Филипп дал очередь гранатами по «штабу» – просто для острастки. Онзаны ненадолго притаились, зато потом порскнули по многим направлениям одновременно. Некстати кончились заряды в карабине, и еще двое врагов успели куда-то скрыться, пока он занимался перезарядкой. Для первых «раков», за которыми не уследил Филипп, время было в самый раз появиться. Что же, он их ждал.
Б-баум-зз! Что-то тяжелое и не слишком быстрое врезалось в камень рядом с карабином и улетело рикошетом прочь.
– Пошалите у меня, – проворчал Капралов, разворачиваясь в сторону стрелка.
Того, однако, не было видно. Филипп провокационно завозился – будто бы прячась. Стрелок, убедившись, что ведет огонь в верном направлении, послал длиннющую очередь, способную по его замыслу разом решить все проблемы.
