— Наподобие уничтожения флота конклава, — вставил я, вспомнив лейтенанта Стросса.
— Да.
— Раз вы предвидели такой результат, то должны были отказаться выполнять этот план. Вы не должны были позволить вашим солдатам уничтожить флот.
Сциллард покачал головой.
— Все не так просто. Если бы отказался, меня тут же сместили бы с должности и назначили бы другого командующего Специальными силами. Видите ли, Перри, в Специальных силах не меньше интриг и борьбы амбиций, чем во всех остальных сферах человеческого бытия. Я могу назвать троих подчиненных мне генералов, каждый из которых с готовностью будет исполнять самые дурацкие приказы, если ему пообещают повышение на мое место.
— Но, как бы там ни было, дурацкий приказ выполнили вы.
— Да, выполнил. Но сделал это на своих условиях. Одним из которых было назначение вас и Саган руководителями колонии на Роаноке.
— Значит, это вы послали нас туда?! — удивился я. — Вот это новость!
— Если честно, я хотел послать туда Саган, — признался Сциллард. — Вы были лишь довеском к ней. Я решил, что вы вряд ли испортите дело.
— Приятно узнать, что тебя высоко ценят, — усмехнулся я.
— Благодаря вам оказалось гораздо легче ввести в операцию Саган, — продолжал Сциллард. — К тому же я знал, что вы давно известны генералу Райбики. В общем, вы пришлись кстати. Но на самом деле главной фигурой были не вы и не Саган. Решающее значение здесь имеет личность вашей дочери, администратор Перри. Именно из-за нее я и добился назначения вас обоих руководителями колонии на Роаноке.
Я попытался сам разрешить новую загадку.
— Неужели все дело в обинянах? — спросил я.
— В них самых, — кивнул Сциллард. — Обиняне считают ее чем-то вроде воплощения бога, так как поклоняются ее родному отцу, подарившему им сомнительное благо эмоционального восприятия.
— Боюсь, что не очень-то понимаю, какое отношение могут иметь обиняне ко всей этой истории, — сказал я.
Это была ложь. Я точно знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его от Сцилларда. И он не обманул моих ожиданий.
— Дело в том, что без них Роанок обречен. Роанок уже сыграл свою роль приманки для флота конклава. Теперь нападению подвергся весь Союз колоний, и СК должен решить, как лучше всего распределить свои оборонительные ресурсы.
— Мы уже знаем, что Роанок не может рассчитывать на весомую поддержку, — сказал я. — И мне, и моим помощникам уже осточертело слушать об этом.
— О нет, — отозвался Сциллард. — Дела еще хуже.
— Да куда же хуже-то? — удивился я.
— А вот куда, — серьезно сказал Сциллард. — Роанок будет куда ценнее для Союза колоний, если погибнет, чем уцелеет. Вы должны это понять, Перри. Союз колоний собирается биться не на жизнь, а на смерть с очень значительной частью известных нам рас. Отработанная за много лет система комплектования вооруженных сил престарелыми землянами в таких условиях окажется неудовлетворительной. Нужно будет набирать войска на планетах Союза колоний и делать это быстро. И вот тут-то и нужен Роанок. Живой Роанок — всего лишь одна маленькая колония. Погибший — взывающий к отмщению символ для каждого из десяти миров, отправивших туда своих людей, да и для всех остальных миров Союза колоний. Если Роанок погибнет, граждане Союза колоний потребуют пустить их на войну, чтобы они могли отомстить за поруганный символ. И СК даст им такое разрешение.
— И вы наверняка это знаете? — спросил я. — Это обсуждалось?
— Конечно нет. И об этом никогда не будут говорить вслух. Но произойдет именно так. Союз колоний знает, что Роанок превратился в символ и для рас конклава как место их первого поражения. За которое обязательно будут мстить. Союз колоний знает также, что, если он не станет защищать Роанок, эта месть осуществится очень скоро. И чем раньше, тем выгоднее гибель Роанока окажется для СК.
— Ничего не понимаю, — сказал я. — Вы говорите, что для войны с конклавом Союзу колоний требуется, чтобы граждане пошли в солдаты. А чтобы мотивировать их, Роанок должен быть разрушен. Но вы только что сказали мне, что выбрали Джейн и меня руководить Роаноком, потому что обиняне почитают мою дочь и, возможно, воспрепятствуют разрушению колонии.
— И это тоже не так просто, — ответил Сциллард. — Обиняне приложат все силы, чтобы не допустить гибели вашей дочери, это так. Они смогут или не смогут защитить вашу колонию. Но они помогли вам иным путем: дали вам знания.
— Что-то, генерал, я совсем перестал успевать за ходом вашей мысли.
— Хватит прикидываться дураком, Перри. Или делать из меня дурака. Это, в конце концов, оскорбительно. Я знаю, что вам известно о генерале Гау и конклаве куда больше, чем вы показали сегодня на этой пародии допроса. Я знаю это точно, потому что именно Специальные силы подготовили для вас досье на генерала Гау и конклав, то самое, где якобы по небрежности оставили огромное количество метаданных, которые было очень нетрудно найти. Я также знаю, что обиняне, телохранители вашей дочери, знали о конклаве несколько больше, чем мы могли сообщить вам в этом досье. Ведь именно оттуда вы узнали, что слову генерала Гау можно верить. И именно поэтому вы пытались убедить его не вызывать корабли. Вы знали, что флот ждет уничтожение, а это неизбежно скомпрометирует Гау.
— Вы не могли знать, что я стану искать эти метаданные, — возразил я. — И потому сильно рисковали, положившись на мое любопытство.
— Не так уж сильно. И не забывайте, что вы были, в общем-то, случайной фигурой в нашем процессе выбора. Я оставил эту информацию для того, чтобы ее нашла Саган. Она много лет была офицером разведки. И обязательно, как само собой разумеющееся, проверила бы файлы на метаданные. Но и в том, что на информацию первым наткнулись вы, нет ничего удивительного. Она была оставлена так, чтобы ее нашли. Я терпеть не могу доверять ход событий воле случая.
— Но в настоящее время мне от всей этой информации нет никакого толку и Роанок взят на мушку, и никакие знания не позволят мне увести его из-под прицела. Вы же сами участвовали в моем допросе. Мне еще повезет, если они позволят сообщить Джейн, в какой тюрьме я буду гнить.
Сциллард небрежно махнул рукой.
— Расследование установило, что вы действовали ответственно и в пределах вашей компетенции. Вы имеете право вернуться на Роанок, как только мы закончим нашу беседу.
— Что-то с трудом верится, — усомнился я. — Может быть, вы были не на том расследовании? И допрашивали не меня, а кого-нибудь другого?
— Вы правы. И Батчер, и Беркли глубоко уверены в вашей полной некомпетентности, — сказал Сциллард. — И сначала выступили за то, чтобы предать вас суду колониальных дел, где вам за пять минут вынесли бы приговор. Однако я сумел убедить их изменить мнение.
