– Что вы задумали?!
– Тихо! – осек ее Вит, зажав у стены. – Все будет так, как должно быть. Ты уходишь, он остается.
Филосов и сам понял неладное, ноне воспротивился – оглянулся на женщину, словно простился и Стася невольно рванула к нему, пытаясь вырваться из хватки капитана. Рывок, удар и боль в спине и затылке привела ее в чувство. Она уставилась на Вита, как на предателя:
– Ты и не собирался его брать с собой.
– Естественно. Четверо пришло, четверо уйдут. И отставить сопли, ты не на прогулке.
– Ты понимаешь, что с ним будет?!
– Не истерии. Сыграем в заложника и прорвемся к планерам.
– Его снимут!
– Своего?…
– Здесь нет своих и чужих, здесь все чужие! Ты не понял, где оказался. Останови ребят, Вит! Тео убьют, ты убьешь его!
– Не думаю. Максимум что ему светит, порицание.
– Ни черта!! – рванула женщина, сделала подсечку, чтобы отключить Вубс на пару секунд и дать фору Тео, спасти его. Роботы монтированные в другом мире иной морали кроме «родной» не знали, им не расскажешь и не докажешь, что есть иное мышление, совсем отличная от привычной им жизнь, где ничего не знают о взаимопомощи, не ценят человека, где жизнь стоит финч.
– Не заставляй меня применять силу, капитан, – процедил мужчина, придавив женщину к стене. – Не забывайся. Девиз помнишь? Главное дело, «зеленая».
Стася зубами с досады и от отчаянья скрипнула: он прав, главное дело, но какова цена успеха в данном случае?
– Мне жить с этим…
– И мне. С твоим протеже ничего не будет, я все просчитал. Вероятность плачевного исхода равна ноль целых пять десятых. А выбранный путь решения оптимален для обоих сторон. Для нас и для него.
Он был тысячу раз прав: вести с собой Тео нельзя. Если его засекут, то он станет сообщником лазутчиков, перебежчиком, и назад пути не будет. Тогда ему точно смерть. Вариант же с его захватом не самый худший и действительно оптимальный.
Но только не в этом мире!
– Я бы могла остаться с ним…
– Нет, пришли вместе – вместе уйдем. Тебе придется выбирать: этот парень или твоя реальность, – отрезал капитан.
Русанова ткнулась лбом в мокрую поверхность стены и зубы сжала, так что хруст пошел. Выбирай? А как? На карту слишком многое поставлено и выбор невозможен априори. Но и выхода нет. Придется уповать на шанс, один, единственный и рискнуть… Если бы собой, а не Чижом! Проклятое сердце: то молчит, когда должно «говорить», то «кричит» когда должно молчать.
Одно успокаивало: там, дома, ее ждет Чиж. Наверное, еще ждет…
Она сделала все, что могла для этого мира, а значит для этого Чижа, для того и своего мира. Нельзя, никому не позволено рисковать реальностью, миллиардами жизней, даже если на кону жизнь очень дорогого тебе человека.
Стася стряхнула руки Вита:
– Он может погибнуть, – сказала глухо.
– Как любой из нас.
Вубс выпустил женщину и двинулся к повороту.
На площадке перед последним пролетом к выходу на башни Кир связал Тео руки за спиной. Тот даже не сопротивлялся, только закаменел лицом, губы сжал.
– Все будет хорошо, малыш. Мы взяли тебя в заложники и ты ничего не мог сделать, понял?
Филосов даже не пошевелился.
– Без обид, парень, – бросил Дон. – Вместе вам все равно нельзя. Ей домой надо, а тебе дальше здесь как то жить.
Да пошел ты, – покосился на него Тео, но промолчал, услышав шаги Стаси. Она встала рядом, в смятении поглядывая на него, желая что то сказать, и понимая, что чтобы не произнесла, все показалось бы фальшивым. Она чувствовала себя предательницей, но не видела выхода из создавшегося положения.
– Ничего, пять минут позора и все пойдет как шло. Через полгода получишь свои лычки, станешь офицером, – сказал Кир, подталкивая парня к выходу наверх.
– Себе их забери, – буркнул тот.
Он бы послал робота к чертям, он бы ушел, но за спиной была Стася, а впереди блок пост и единственный шанс пройти его был выбран верно. Это Тео понимал, потому не сопротивлялся. Ему не было дела до своих, чужих, до себя, своего будущего, все ориентиры сместились давно и безвозвратно, но одно оставалось до странности незыблемым и вело как маяк корабль – Стася. Только из за нее и ради нее он послушно шел, как бычек на веревочке. Если ей надо, если ей так лучше, он сделает и переживет позор, трибунал, разжалование и отправку на исправительные работы, что неминуемо. Это уже неважно, а она, ее жизнь и будущее – очень. И цена тоже неважна. Он заплатит. Он – не она.
Русанова плелась, как сомнамбула и с трудом сдерживал эмоции, что через край переполняли ее. Долг! Она должна! Как она ненавидела его в эти минуты, а еще биороботов устроивших испытание, но больше себя за невозможность выбора, за смирение, когда душа в крик, а сердце в кровь, но хоть бы мышца на лице дрогнула, хоть бы звук с губ сорвался.
– Я все равно заражена…
– Возможно. И не ищи оправданий, поводов. Незачем, – отрезал Вит. – Обычные маневры, обычная работа.
Да, вот только заложник необычный.
А еще противный страх за него, до дрожи в коленках. До желания завопить и ринуться вперед, встать вместо него. Но с чего взяла, что с ним что то случиться? С чего решила, что в него выстрелят, снимут?
Отряд оказался на площадке меж двух башен и Кир прижал Тео к себе спиной, приставив бластер к его виску.
Секундное замешательство охраны, узревшей в окно процессию, и по всему периметру разнеслась противная трель тревоги.
– Я его пристрелю!! – объявил Кир, прикрываясь Тео, как щитом. Стася волосами тряхнула: мать вашу, электронику! Этот тупой фарс был неприятен ей, а безответность и смирение Чижа невыносимо, своя же роль настолько отвратительно, что в пору было застрелиться.
Дон пнул дверь в смотровую, давая дорогу товарищу и, отряд бочком протиснулся в помещение. Охрана, замерев, смотрела на них и к успокоению Стаси не предпринимала попыток освободить заложника, напасть на диверсантов.
Лифт оказался на коде доступа, что заставило альфу замешкаться. Дон внедрился в программную плату и довольно быстро снял шифр. Створки в кабину открылись и вся группа без помех вошла в лифт.
– Они встретят вас на стоянке, – глухо предупредил Тео. Но для роботов это не было новостью. Вит бросил запасной бластер Стасе, приготовил свой. Дон прикрыл ее спиной, почти впечатав в стену.
– Пригнитесь! – бросил Чиж.
Створки лифта открылись.
Патруль вернулся в Центр хмурый как грозовая туча. Говорить было о чем, но не хотелось. Они молча прошли дезинфекцию и так же молча прошли по коридору совсем другую раздевалку у бокса.
Чиж раздраженно оглядел незнакомое помещение и чуть не сплюнул с досады:
