— Ну а теперь давай поговорим как культурные люди. Мне предстоит многое узнать от тебя. Есть вопросы, на которые, кроме тебя, никто не ответит.
— А когда я выдам тебе все секреты, ты выбросишь меня вдогонку за остальными?
Алас сложила руки на коленях и улыбнулась:
— Да, когда-нибудь я сама нажму кнопку, и под одобрительные возгласы моих сторонников тебя затянет в вакуум с небольшой порцией воздуха и влаги. Но прежде чем настанет этот благословенный момент, я обязательно добьюсь от тебя всего, что мне нужно.
И снова огонь пробежал по его нервам, заставляя извиваться от боли.
— Например, мне нужно знать шифр на двери твоей личной каюты. С этого мы и начнем.
Шевде покачал головой, и огонь в нервах запылал еще сильнее. Его тело как будто поджаривали на сковороде и одновременно сдирали с него кожу. Под воздействием кислородно-ацетиленового пламени нервные окончания выпаривались и становились ломкими и хрустящими.
И снова он сдался. Да и кто способен выдержать такое?
— Цифры, дорогой Шевде, дайте нам цифры. Слабеющим голосом он надиктовал шифр на магнитофон.
— Прекрасно. Ну а теперь сообщите нам входной код вашего персонального компьютера, наш дорогой, послушный Шевде.
Поздним вечером, когда последние лучи Бени поблекли на сферической верхушке Прибрежной Башни, Рва вышел из транса и принялся подправлять точильным камнем кифкет, по обыкновению тихонько напевая песенку, посвященную своему оружию:
О, умкомпа несравненный, Ты так мил и так хорош, Живо ты обтешешь стены, Гзана с легкостью убьешь.
Стараясь удержать Рва от ненужного геройства, Флер Фандан долго дожидалась, пока он уснет. Потом вышла из спальни и прислушалась. Из комнаты Рва доносился размеренный храп. Удовлетворенная, она тихонько выскользнула из номера. В пышной прическе был спрятан шприц с ядовитой жидкостью, которую она нацедила из фотокопирующей приставки к телевизору. Яд этот обладал моментальным действием. Достаточно кольнуть молодого Прауда иголкой, и через секунду он станет покойником.
А старый мсее, которому полагалось спать, давно уже ждал ее на отлогой полоске берега, прилегающей к аэропорту. Все это время звук его храпа воспроизводил домашний компьютер.
Сломав кифкетом зажимы, которыми проволока ограждения крепилась к столбам, он нагнулся и пролез на территорию космического порта. Оглядевшись по сторонам. Рва удивленно вскинул брови. Космический порт находился в состоянии полного разгрома. Когда взорвались цистерны с горючим, большинство ремонтных мастерских снесло взрывной волной, куски оборудования разбросало по всей территории. Терминал выглядел так, словно его бомбили с воздуха.
В этих руинах было достаточно подходящих мест, чтобы спрятаться. Забравшись между двух искореженных электрокаров, Рва подумал с удовлетворением, что скоро ему представится случай отстоять честь клана Фанданов.
Ждать пришлось недолго. В 0.50, он разглядел фигуру, одиноко бредущую на фоне разрушенного аэропорта. Кто-то вошел в терминал и притаился в тени, возле пустого оконного переплета.
Через минуту в ночной тишине раздался приглушенный рокот реактивного самолета. Он приближался со стороны моря. Идущий дальним рейсом самолет вертикального взлета промчался, не зажигая огней, над самыми волнами и, взревев тормозными двигателями, резко опустился на ближайшие спусковые салазки.
Едва заглох рев обратной тяги, дверца самолета распахнулась, и на посадочную площадку спрыгнул молодой Прауд, а следом за ним Персимпилгас. Прауд хлопнул в ладоши, и из темноты к нему вышла Флер Фандан в длинной накидке, застегнутой на шее.
Молодой Прауд сорвал с нее накидку и швырнул наземь. Теперь Флер стояла перед ним совершенно голая, освещаемая Бледной Луной. С торжествующей улыбкой Прауд заковал ее в наручники, потом надел ошейник и пристегнул к нему поводок.
— Вот так-то, мадам Фандан, — сказал он презрительно. — Оказывается, есть вещи, более действенные, чем смерть.
Флер молчала. Прауд захихикал. Смех его эхом разнесся над разрушенным аэропортом и внезапно оборвался, когда из темноты показался Рва.
Молодой Прауд выругался. Персимпилгас застыл как вкопанный, удивленно вытаращив глаза на старого, беззубого фейна. Рва обвел их угрюмым взглядом и вскинул лапу, крепко сжимающую рукоятку кифкета. Теперь ни у кого не оставалось сомнений: старый фейн пришел сюда, чтобы возродить традицию, уходившую своими корнями в незапамятные времена, когда люди только начали расселяться по горным долинам. Когда-то межклановые споры разрешались поединком между двумя фейнами, представлявшими интересы враждующих сторон. Такой механизм позволял избежать дальнейшего кровопролития и возлагал на боевых командиров личную ответственность за каждую смерть.
— Молодой Прауд! Я, защитник интересов госпожи Флер Фандан, бросаю тебе вызов. Своим недостойным поведением ты опорочил честь клана Фанданов. В глазах любого честного фейна ты стал изгоем, парией! — Рва взмахнул в воздухе кифкетом. — И потому я буду драться с тобой насмерть.
Вначале молодой Прауд просто опешил. Это ведь уму непостижимо: какой-то подслеповатый, выживший из ума старик пытается вмешаться в дела клана!
Однако оставить вызов без ответа он не мог.
— Это я борюсь за честь клана Фанданов, — злобно выпалил молодой Прауд. — Я защищаю чистоту наших генов от посягательств ведьмы! Убирайся отсюда, пока цел. Радуйся, что тебе, старому дураку, подарили жизнь.
Однако Рва не сдвинулся с места. Ведь в руке он держал кифкет — символ чести для каждого горца.
Персимпилгас понял, что пришел его черед. Ведь речь шла о чести клана. Справедливая Фандан, прародительница Лавина, лишила наследственных прав Праудов Фанданов. Слабый духом Прауд-старший после этого лишился разума, а его сын стал выродком, дегенератом, опасным для окружающих. Долгие годы он копил злобу, которая теперь выплеснулась наружу, дав начало новой междоусобице.
Вначале Персимпилгас попытался урезонить старого фейна:
— Опомнись, старый мсее, к чему тебе все это? Я уважаю тебя, но ведь ты уже находишься на закате жизни. Твоя слава и так никогда не померкнет, но сейчас я могу добыть себе голову любого брелкилкского фейна, в том числе и твою — она станет лучшим украшением моего двора и увековечит память о тебе в нашей долине. Не сходи с ума. Рва. У тебя давно выпали зубы, а ты все туда же — схватился за кифкет.
Но слова Персимпилгаса лишь еще больше распалили старого фейна. Как они смеют с ним так обращаться! Ведь он ведет себя согласно горским традициям. И Персимпилгас прекрасно об этом знает.
