И тут же тыркнулся обратно.
М-м-мать моя в кедах на босу ногу...
— Лаганар, у тебя все дома?! — стараясь не сорваться на крик, спросил я шипящим шёпотом.
— Успокойся, хвостатая. Тебе надо самого здорового убрать. А пока вырубаешь его, я двери открою, — не менее эмоционально ответил старикан. И исчез.
Ну, Хоттабыч недоделанный, попадёшься ты мне ещё, даже не в тёмном переулке, а посреди зала собраний. Всю бороду на парики пущу!
Я выглянул ещё раз.
Несколько десятков слаат, разбившись на небольшие группы, целеустремлённо осматривали ракеты и, удостоверившись в чём-то, понятном им одним, деловито снимали со стендов и утаскивали куда-то за угол.
Попал так попал...
Я глянул в Суть. Неясная логика и шипастые ауры, связанные между собой тонкими жгутами, словно грибницей, и стягивающиеся к сипапсу — здоровенному серокожему слаат с шишкообразным выростом на лбу. Органика там почти прозрачная, спокойно можно рассмотреть четыре четвертьшария огромного мозга, будто бы плавающего в банке с желтоватой жижей. Эмоций нет, только холодный расчёт. И — тотальное неприятие любой отличной от них формы разумной жизни.
Я тряхнул головой, отгоняя почти физически ощутимую ненависть. Странное сочетание — автоматизированность действий и, как некий символ веры — ненависть. Может, своего рода катализатор экспансивности расы слаат?
Один фиг, Арти оказался прав: если эти серые гуманоиды заберут оружие, миры окажутся в настолько глубочайшей заднице, что и представить трудно...
Одна из чёрных, вечно спящих саламандр, совсем по-кошачьи потянувшись, несколько раз сменила форму и, отцепившись от своих соседок, шустренько запрыгнула на перила. Не эмоции, не телепатия, но — какой-то внечувственный способ передачи данных дал понять, что ящерка голодна. Очень голодна. Даже очень-очень.
Чувствуя себя особым уличным магом, одобрительно кивнул саламандре, плотоядно поглядывающей на центральное звено слаат с синапсом во главе. Та дёрнулась, растопырив чёрные шипы на спине, и её товарки мигом оказались рядом. Десантировавшись длинным прыжком практически в центр зала, лисоящерки деловитой трусцой, смешно перетекая из формы в форму, двинулись напрямик к гиганту.
Забавно, но, кажется, слаат их в упор не видят.
Только когда саламандры дружной группкой расселись по огромному черепу синапса, тот, кажется, что-то почувствовал.
Однако, предпринять ничего не успел.
Яростное чёрное пламя мгновенно охватило центральную группу, плиты пола раскалились добела, приятная волна горячего воздуха ласково толкнулась в лицо. Мгновение — и пламя опало, оставив после себя неровную окружность остывающего камня и побулькивающую, неаппетитно потрескивающую массу — всё, что осталось после обеда лисоящерок. Потёки органической слизи, обугленные кости, да оплывшая коробка какого-то прибора, вплавившаяся в пол.
Тем не менее, бородатый соврал. Слаат не впали в ступор. Разбившись звеньями по пять-шесть серых морд, захватчики, выставив вперёд оружие, прикрывали инопланетян, колдующих над сканерами. У меня не возникло ни малейших подозрений в неправильности суждения — в Сути отчётливо было видно, как аппаратура излучает импульсы, кои, проходя сквозь стены, частично возвращаются обратно.
Так... В лучшем случае у меня есть с полминуты...
Я поправил револьверы и, поудобнее ухватив связку гранат, с низкого старта, пригнувшись так, что бежал едва не на четвереньках, рванул по балкончику. Позади сухо затрещал камень, рикошетящие осколки весьма чувствительно прошлись по спине. И ещё волна, и ещё — всё ближе и ближе... Ласточкой нырнув через перила, сгруппировавшись для приземления, я успел порадоваться, что слаат не берут упреждение, а потом стало не до отвлечённых мыслей. Прыжок с высоты, перекат в лучших традициях трейсеров — с передачай инерции и скорости в движение, уход с траектории стрельбы за ближайшие стенды.
Всё, что у меня есть — оружие и скорость, у слаат — оружие, скорость, слаженность действий каждого звена и перекрёстный огонь, плюс первоклассная броня. В этом я убедился, шустро пробегая между атакующими группами. Серомордые и не подумали прекращать огонь, дабы не задеть своих, и какие-то непонятные металлические кубики спокойно отрикошетили от их брони, не оставив даже маломальских царапин. Впрочем, броня хоть немного, но всё-таки сковывала их движения, а это несомненный плюсик. И ещё один — от пространственных пуль-амулетов они не спасают. Расстреляв оба барабана, я закатился за постамент.
Есть несколько секунд на перезарядку, благо, спидлодеры подготовлены. Отщёлкнуть раму, высыпать гильзы, воткнуть патроны, защёлкнуть раму. И повторить. Взболтать, но не смешивать, как говорил приснопамятный Бонд, Джеймс Бонд.
Едва я успел закинуть револьверы в кобуры, как часть постамента над головой взорвалась тысячами метких осколков.
— Хрен вам, а не комиссарское тело, чума серо-коричневая, — злобно прошептал я, выуживая из кармана «сверчка».
Скол плотоядно вытянулся над плечом, в Сути раскинув вокруг себя словно бы дождевую завесу.
Высунуться за угол, тут же нырнуть обратно, уходя от крошева камня, и рыбкой нырнуть за соседний постамент.
— «Сверчок», пришло твоё время!
Опасаясь отдачи, занял максимально прочную стойку и вдавил триггер малыша.
Во-первых, отдачи не оказалось от слова «совсем». Во-вторых, по ушам прокатился низкий вибрирующий звук, достающий, кажется, до самой печёнки. А в третьих, один выстрел сделал широкую брешь в двух группах, идущих друг за другом, оставив в живых только тех, кто находился по бокам. Импульс плотного воздуха пронёсся на небольшом расстоянии от поверхности, в результате чего, когда кровая взвесь немножко поосела, на полу остались стоять ровно спиленные пары ног. Однако, впечатляет!
Скол выметнулся вверх из-за плеча, и мгновением позже рядом со мной покатились энергосферы. Глухие удары — один, два. Так, двух серомордых на списание.
«Сверчок» тихоньки мигал индикатором перезарядки, так что пришлось пока убрать его обратно в карман, вооружившись револьвером. Скол, обхватив запястье хвостом, завис в воздухе, постепенно обрастая шипами. Ну что, потанцуем?
Слаат всё же сменили тактику: рассредоточившись на несколько групп, выслали вперёд атакующую бригаду, поддерживая её шквальным огнём. Постамент медленно, но неумолимо превращался в горку горячих крошек, и мне пришлось выметаться из-под его прикрытия.
Слабый хлопок где-то за спиной, и голова одного слаат просто испаряется. Опа-на, кавайлерия пришла на помощь! Без малейшего зазрения совести накачиваясь энергией слаат, я буквально вбил себя в максимальное ускорение, реализуя сложнейший гибрид фигурной гимнастики, акробатики и стрельбы на ходу. Вдоль позвоночника словно проскочил маленький смерч, и мир послушно замедлился, загудел разрываемый конечностями и снарядами воздух. Эмоции отключились и сознание ушло в сторону, дав полную свободу инстинктам и рефлексам.
