– Как я попаду внутрь?
– С помощью этого. – Он подал мне прозрачный пакет, в котором лежала плоская универсальная отмычка. – Откроешь окно, войдешь. Возьмешь вещь. Она должна быть в ящике стола. Он тоже заперт, но ты отопрешь его этим же. Все понял?
– Хозяин не явится?
– Нет. Он в это время сидит в баре. Почти до утра. Еще вопросы?
– Когда нужно идти?
– Сейчас. И ведь ты помнишь, сделаешь все как надо – получишь хорошие деньги. – Янс все еще улыбался, но его глаза сверлили меня как два стальных бура, еще немного и искры полетят. – А сотворишь глупость – пеняй на себя, я предупреждал.
– Я помню.
– Вот и славно. Когда вернешься через пару часов, встретимся на этом же месте. – Янс хлопнул меня по плечу и удалился.
Я подождал немного и направился в сторону проспекта, но далеко уйти не успел. Меня догнал запыхавшийся Власис. Его шапка была сдвинута на затылок, волосы мокрыми сосульками свисали на щеки. Значит, дождь усилился, я, стоя в сухой подворотне, этого не заметил. Плохо. Лезть будет сложнее. Худое лицо моего друга выражало предельную тревогу, даже нос заострился, а вокруг глаз залегли густые тени.
– Что он от тебя хотел?
– Сделать кое-что, – ответил я уклончиво.
– Откажись! – Он уверенно рубанул рукой по воздуху. – Я видел как-то мельком этого его «друга». Хмырь в черном пальто. Из-под шляпы глаза как у паука светятся…
Я только усмехнулся. Значит, Власис недолго думая подслушал разговор.
– Откажусь, и меня будут отскребать от асфальта, как Фила. А потом скажут – поскользнулся, не удержался. Мы уже по уши увязли. Сам знаешь.
Он знал. Наши восхождения на крыши давно перестали быть увлекательными приключениями. Сначала Янс давал нам легкие поручения на уровне игры – залезть на самый конек ничем не примечательного дома и сфотографировать город, или проверить, как работает связь на стреле крана, подначивал забираться в самые трудные или охраняемые места. Затем пошли менее безобидные задания – установить или сломать камеру, закрепленную на высоте, пронести с собой и прикрепить к проводу миниатюрное устройство, нацепить жучок на стекло квартиры… За все это платились деньги. Не слишком большие. Но по нашим меркам – очень неплохие. Постепенно мы втянулись. И сами не заметили, как оказались связаны по рукам и ногам. С теми, кто не выполнял поручения или задавал лишние вопросы, случались всяческие мелкие неприятности – перелом, сотрясение, вывих, задержание эринерами, а иногда, редко, кое-кто падал с крыш. Как Фил.
– Подстраховать тебя? – Власис сунул руки в карманы потрепанной куртки, посмотрел на меня исподлобья.
– Не надо. Я сам справлюсь. Тебе лучше держаться подальше.
Он молча кивнул в ответ. Я чувствовал, как он подталкивает меня в спину до тех пор, пока не вышел из подворотни.
Но самого главного я не сказал. Мне нравилось то, что я делал. Рисковать, поднимаясь по отвесным стенам, убегать по крышам от эринеров, заглядывать в чужие окна и взламывать системы безопасности. И теперь предстояло новое захватывающее приключение.
Отель «Элизиум» стоял на одной из самых оживленных улиц. Сверкающие лимузины один за другим бесшумно подкатывали к горящему золотыми огнями мраморному портику подъезда. Из них выходили разодетые люди и неторопливо поднимались по ступеням к огромной стеклянной двери. Я смотрел на них и не чувствовал ни зависти, ни робости. Мне не хотелось оказаться на месте кого-то из них. Мне нравилось быть на своем. Они меня не видели, а я видел их всех, наблюдая из темноты.
Для начала я неторопливо обошел здание, присматриваясь. Несложная высота. Фасады постройки были богато украшены мраморными выступами, барельефами и карнизами.
Центральное окно на тридцать седьмом этаже оставалось темным. Хозяина не было.
Лучшая позиция для подъема обнаружилась на заднем дворе. Мусорный ящик, прислоненный к стене, над ним пожарная лестница. Чуть в стороне – суставчатая пластиковая труба. Нижняя ее часть вмонтирована в ливневую канализацию, верхняя теряется в вышине. То, что надо.
Я подождал, пока мужчина в серой униформе уборщика выбросит мешок, захлопнет квадратный мусорный люк и уйдет, закрыв за собой дверь черного хода. Одним прыжком оказался на контейнере, его крышка коротко грохотнула под моими кроссовками, подтянулся, ухватившись за металлическую перекладину лестницы, уколовшую холодом ладони, дотянулся до трубы и аккуратно перебрался к ней. Под подошвами ощущался крепкий камень, руки цеплялись за довольно рельефные выступы.
Земля постепенно удалялась, а небо приближалось. Только на крыше его можно было разглядеть по-настоящему. Не узким тоннелем между бесконечных стен высотных зданий, а огромным куполом, испещренным облаками, спиралями звезд, прерывистыми полосами ливня или лентами снега. Место, где всегда можно остаться наедине с собой.
Я поднимался быстро и уверенно. Вот только снова начался прекратившийся было дождь. Камень стал скользким, и, когда я влез на первый карниз – вдоль десятого этажа, – потребовался небольшой отдых. Снизу меня не было видно – огромные каменные изваяния, стоящие на этом уровне, отлично скрывали любого пожелавшего спрятаться в их тени. За щитом статуи воина я нашел несколько пустых бутылок. Здесь явно бывали до меня.
Пара минут отдыха, и я полез выше. Город под ногами светился реками огней. Людей было не видно – по тротуарам текли, сталкиваясь друг с другом, крутясь и покачиваясь, разноцветные паруса зонтов. Облитые светом и дождем машины неслись по дорогам, ныряя в тоннели, дружно останавливаясь на светофорах и снова устремляясь вперед. Здания напротив отражали гирлянды сверкающих фонарей ледяными склонами стен.
Шум города стал звучать отдаленной, смазанной мелодией – ее все сильнее заглушало мощное пение ветра. Его порывы обрушивались на меня внезапно, толкали в бок и окатывали холодным дождем. Скоро я перестал обращать внимание на пейзажи Полиса, сосредотачивая все внимание на подъеме. Пару раз нога поехала по мокрому камню, пришлось снизить скорость. Но я продолжал ощущать огромное пустое пространство вокруг, наполненное стремительными каплями, гулом и ветром. Восторженный азарт, который всегда охватывал меня на высоте, сменялся приступами чувства опасности, оно окатывало с ног до головы и поднимало дыбом волосы на затылке.
Тридцать седьмой этаж приближался. Последний рывок, и вот я уже стою на карнизе. Еще немного отдыха. Мышцы рук и ног поднывали от напряжения и усталости. Я постоял, прислонясь спиной к стене, и начал двигаться в сторону окна. Улица внизу стала выглядеть как деталь игрушечного макета. Справа растеклось темное пятно парка, за ним возвышалось светящееся колесо обозрения. Все остальное закрывали дома. В другое время я полюбовался бы пейзажем, сейчас медлить было нельзя.
