Сергей Дмитриев - Half- Life 2

— Проберемся! — внезапно посерьезнел Фриман, — Сделаем, не волнуйся. С Илаем ничего не случится. Я уже отправляюсь.

— Вы хотите пойти пешком по побережью?! — встрял обеспокоившийся вдруг Леон, — Это же займет больше дня! Тем более что сейчас у муравьиных львов начался жор.

— У кого? — покосился на него Фриман, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Вот почему я и вызвала тебя, Леон, — сказала Аликс, наморщив лоб, — Надеюсь, у тебя есть та машина, которую мы оставляли у тебя прошлым летом? Та, на которую мой отец установил гауссову винтовку.

Леон как будто мигом понял, что к чему.

— Конечно осталась. Кстати, хорошая идея! Погоди секунду… — и Леон потянулся к другой рации, стоящей рядом, — Морко? Выкатывай наш багги. Да, он нужен доку прямо сейчас. Гордон Фриман его поведет.

— Тот самый Фриман? — сдержанно удивился женский голос из рации, — Ладно, сделаем! Я как раз недавно закончила приваривать ящик с боеприпасами на бампер…

Гордон стоял, пытаясь понять, что ему предстоит. И, кажется, понимал. Плевать — Илай в беде!

— Отлично, как раз вовремя! — и Леон снова повернулся к монитору, — О`кей, Аликс, все почти готово.

— Спасибо, Леон, — мрачно улыбнулась Аликс.

Фриман невольно заметил, как она сейчас не похожа на ту веселую и беззаботную девушку. Какой он видел ее в лабораториях Кляйнера и Илая. Боль от разлуки с отцом словно давила на нее тяжелым камнем. Даже голос стал будто бы старше.

— Гордон, я не ездила по побережью больше года, — обратилась девушка к нему, — Но у меня нет оснований полагать, что там стало безопаснее. Будь очень осторожен. Встретимся на платформе, там, где разгружают поезда. Береги себя, — и я увижу тебя в Нова Проспект. Пока!

И экран погас. Фриман еще секунду стоял перед ним, погруженный в свои мысли. Он чувствовал и боль за схваченных Илая и Моссман, и за так сильно изменившуюся Аликс. От его недавней обиды на нее не осталось и следа. Так же, как и от усталости. Бездействие сейчас было словно бур, сверлящий дыру в мозгу. Хотелось бежать, ехать, лететь, погибать и побеждать всех и вся — лишь бы освободить друга. И вернуть прежнюю Аликс — веселую и милую.

Леон тронул его за плечо и подвел к большой карте, висящей на стене. Он что-то сказал, указывая на различные красные кружки на ней, но Фриман не слышал этого. Он вдруг заметил, что в комнате кроме женщины-врача и раненого Уинстона был еще кое-кто. Он безотрывно смотрел на Гордона своим манящим красным глазом и за все это время не проронил ни звука.

— Эй, вы меня слушаете?

Гордон насилу повернулся к вортигонту спиной.

— Карта, конечно, уже устарела, но вы можете видеть хотя бы общий путь до Нова Проспект. Вот здесь, по шоссе вдоль побережья. Вот эта буква «Лямбда» — наша станция. Следующая станция будет возле холмов. Дорога уже во многих местах повреждена, да и мы потеряли связь со многими из станций до Нова Проспект… Слишком уж это отвратное место…

— Я так понял, вы дадите мне автомобиль? — спросил Гордон, пробежав глазами по карте.

— Мы дадим вам наш багги, — пояснил Леон, — Он очень легкий и маневренный, топливо не взрывоопасно и его хватит хоть на пять путешествий до Нова Проспект! Плюс — на корпусе багги установлена гауссова винтовка старого образца. Рухлядь, конечно, но все-таки надежная.

— А как же солдаты? — Гордон уже начал мыслить слаженно и четко, хотя все еще косился на уставившегося на него вортигонта, — Побережье охраняется?

— Ну, вобщем-то да, — замялся Леон, — Просто солдаты тоже не любят бывать в песках моря. Там слишком опасно даже для них… Оставайтесь рядом с машиной, используйте рычаг ускорения движения багги, и тогда у вас будут все шансы избежать муравьиных львов.

— Стоп! — Гордон вдруг нахмурился, — А это еще что за звери?

— Да это так, — мрачно усмехнулся Леон, — Жуки. Большие. Будьте осторожнее, док, и все будет в порядке. Мы сообщим на следующую станцию, что вы едете. Надеюсь, вам удастся найти Илая.

— Только бы он был еще жив, — пробормотал Гордон, покачав головой.

— Он жив, — вдруг раздался дребезжащий гортанный голос.

Фриман нахмурился и резко повернулся к вортигонту.

— А ты почем знаешь? — прищурился Фриман.

— Свободному Человеку не понять этого, ведь его вортальный ввод нарушен, — спокойно сказал вортигонт, — А мы знаем это. Мы видим это, чувствуем. Илай Вэнс жив.

Фриман медленно подошел к вортигонту.

— Скажи, ты уверен в этом?

— Мы знаем точно. Вортичувство верно тому, кто верен ему. Свободный Человек должен идти за Илаем Вэнсом. Но мы видим тьму…

Фриман почувствовал что-то странное. Он не мог этого объяснить, но все же почувствовал. О чем это существо говорит?

— Что… что ты видишь? — просил Фриман.

— Мы видим яркий свет. Много страха, — ответил вортигонт, помолчав, — Затем тьма и бездна. Она долга и непроницаема, но вместе с тем быстра, как ветер. Тебе покажется, что ты был в ней всего минуту. Но отпустит она тебя лишь через много-много часов…

Леон, слушая это, видел, как Фриман напрягся. Из-за чего — ведь это были всего лишь бессвязные слова.

— Что это значит? — Фриман дотронулся до плеча вортигонта, — Объясни!

— Свободный Человек должен идти, — и вортигонт отступил назад, — Илай Вэнс в беде.

Фриман, еще секунду вглядывался в глаз существа и лишь затем повернулся к Леону.

— Идем.

И повстанец проводил его к двери…

……Офицер CE121007 дождался, когда поезд полностью остановится. Да, нечасто таким, как он, удается выбраться сюда. Почти все свое время офицер проводил либо в Цитадели, получая приказы непосредственно от Консула, либо в самом сердце Нова Проспект, командуя малыми подразделениями. На самых обычных улицах Сити 17 он не бывал уже много месяцев — должность не позволяла. Да и что ему тут делать? Предполагается, что здесь со всем прекрасно справляется "Гражданская Оборона", изредка ей помогают солдаты. Но именно поэтому он здесь. Именно потому, что ГО больше не может держать улицы под контролем. И, если раньше на мелкие вспышки непокорности Альянсу не обращали внимания, то теперь приходится пожинать плоды этой халатности. Офицер СЕ121007 втайне был даже немного рад случаю походить по городскому вокзалу и его окрестностям — какой бы прекрасной и великой ни была Цитадель, а все же ее серые стены иногда надоедали ужасно.